Хроники Пустоши (сборник)
Шрифт:
– Ты!
Рот широко раскрылся, показав беззубые десны, глаза закатились, старик схватился за горло, раздирая кожу ногтями, повалился на подстилку.
– Ты… Ты… – хрипел он, дергаясь.
Отвернувшись, Туран поспешил прочь. Поведение людоеда наполнило его внутренней дрожью. Быстро шагая по бетонному полотну, он тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Где-то впереди, в озаренной блеклыми огнями полутьме, скрывался атаман Макота.
Притон «Под Мостом» напоминал лежащую на боку бочку высотой в три человеческих
– Факел потушите.
Атаман кивнул Каланче, тот бросил на бетон горящий факел, затоптал. Морз распахнул дверь, и они вошли. Свою широкополую соломенную шляпу Макота снимать не стал.
На второй этаж, где находились отдельные комнаты для любителей мамми, вела лестница. Внизу располагался питейный зал.
– А чего «Под Мостом»-то? – спросил Каланча. Бывший батрак с разоренной кланом Макоты фермы, он еще ни разу не бывал в этих местах.
Не удостоив его ответом, атаман направился по проходу между столами.
– А чё тебе не нравится? – проворчал Морз.
– Не, ну чего «под», а не «на»?
– Да шутят так.
– В чем шутка-то?
– Ежели кто заснет тут пьяный или под мамми чудить начнет, так потом запросто может внизу проснуться. Без монет в кармане. Хорошо еще, если проснется, а то ведь всякое бывает. Отсюда многие прям под Мост попадают навсегда, понял, да?
Притон наполняли гул голосов, пьяные выкрики и смех. Сквозь щели в плетеных стенах тянуло сквозняком, лампы на цепях под потолком раскачивались, тихо поскрипывая. За столами сидела разношерстная публика: и преуспевающие торговцы с охраной, и оборванцы всех мастей, норовящие умыкнуть кошелек у подвыпившего соседа. Макота прошел половину зала, когда из двери за стойкой бара выскочил сутулый мужчина. Кривозубо ощерившись, он воскликнул:
– Макота, давно не заглядывал! Наверх желаешь, в кабинку, или…
Атаман не был расположен к болтовне.
– Проводник нужен, – бросил он. – Есть у тебя?
Рюрик оглядел зал:
– Трое сейчас здесь. А тебе…
– Мне лучший нужен. Который?
Хозяин притона ткнул пальцем в сторону стола, стоящего под лестницей:
– Там. Один сидит, не любит компании. Зовут Така, но он…
– Ладно. – Атаман отпихнул Рюрика и зашагал к лестнице.
Он навис над столом, за которым сидел худой смуглый мужчина, босой, в штанах до колен и жилетке на голое тело. Волосы его напоминали баранью шапку – мелкие завитки черной шерсти. В ухе висела золотая серьга, на шее – ожерелье из клыков, когтей и радужных ракушек. Во рту не хватало зуба.
Морз с Каланчой встали за Макотой, проводник посмотрел на них, но ничего не сказал. Атаман без спроса взял со стола бутылку, отхлебнул, сдвинул шляпу на лоб.
– Слышь, ты людоед, чё ли? – Он достал трубку и сунул ее в зубы, не раскуривая.
Смуглый, откинувшись на спинку стула, оглядел троицу.
– Давненько Така не едал человечьего мяса, – прошепелявил он и вдруг, быстро протянув
– Э, ты чё?! – Бандит отскочил, схватившись за оружие.
– Шибко жилистый, – покачал головой Така. – Жесткий. А этот, – он повел рукой в сторону Каланчи, – этот тощий, Така не любит кости обгладывать. Вот ты бы мне подошел, Большая Шапка.
Покраснев, как закатное солнце, Макота сграбастал смуглого за жилетку и потянул на себя.
– Пасть закрой, тока на вопросы отвечай, – процедил он. – Мне…
– Знаешь, что такое крон? – перебил Така.
– Чё?
– Крон! – закивал Каланча. – Я знаю, знаю, хозяин! Яд такой, кочевники в пустыне, грят, из медуз его добывают. Он если хоть чуток в ранку попадет или в царапинку какую, так человек наземь падает, ногами сучит, орет страшно – и подыхает. Тока перед тем, грят, кишки свои выблюет…
– Заткнись! – велел атаман.
Смуглое до черноты лицо было прямо перед ним – нос с горбинкой, низкий лоб, впалые щеки. Атаман видел, что на лице этом нет и намека на страх. Наоборот, глаза проводника искрились весельем.
– Правду тощий говорит. Дротик с кроном любого убьет.
– Ну так и чё? – не понял Макота.
– Дротик у Таки в руке. Под столом. Така им целится тебе между ног. У тебя детки есть, Большая Шапка?
Еще мгновение атаман глядел на него, потом отпустил и шагнул назад.
– Хозяин, так мы, если чё, можем… – Каланча держал руку на кобуре, и атаман пихнул его кулаком в бок, чтобы заткнулся.
– А ты вправду того… людоед? – опасливо поинтересовался Морз.
Проводник важно кивнул:
– С рождения. Но тебя Така есть не будет. Така ест только девственников, их мясо нежное, молоком пахнет.
Побледневший Морз пробормотал:
– Хозяин, не надо его в проводники.
– Да издевается он, ты чё, не видишь? – рявкнул Макота. – И потом, они не одно только человечье мясо жрут.
– Не только, – согласился Така. – Тех, кто его нанимает, Така не ест. Таков закон.
– Чей закон? – подозрительно спросил Морз.
– Закон пустыни.
Атаман еще раз оглядел проводника и наконец решился. Людоед не людоед, это значения не имеет. А то, что Така из кочевников, даже хорошо. Кочевники лучше других знают Донную пустыню и нравы местных обитателей, как людей, так и зверья.
– Нанять тебя хочу, – сообщил он. – Мой караван к Кораблю едет.
– Сколько вас? – спросил смуглый.
– Много.
– Така хочет знать: на чем едете?
Макота сел за стол напротив людоеда и еще раз хлебнул вина из бутылки.
– Разные машины. Два фургона-самохода, грузовик бронированный, мотоциклы. И телеги с ящерами.
– Телеги, – кивнул проводник. – Така машины не любит. Никогда не ездит на них. На телеге поедет. Сто монет.
– Сто?! Слышь, вы чё, сговорились все? За соляру сто, за фляжки сто, за проводника сто… Я разорюсь так!
– Фляжки в дороге нужны, – подтвердил Така. – Но проводник нужнее. Така не торгуется, Така без работы не сидит. Така – лучший, кого ты нанять можешь. Спроси у Рюрика, у кого хочешь спроси.