Хроники Расколотого королевства
Шрифт:
Она поспешила назад, в брачный дом, шарахаясь от прохожих в перчатках. Открыв дверь их с Клентом комнаты, она перевела дыхание и… увидела Клента — тот сидел в кресле с выражением смутной тревоги на лице.
— Что? — спросила Мошка.
Заметил ли он землю у нее на коленях? Или ему уже донесли? Нет, не может быть. Но хочется ясности.
— Ну что? — повторила Мошка.
— Пожалуй, — начал Клент, подняв указательный палец. — Пожалуй, если ты так настаиваешь, мы вернем стихийное бедствие, которое ты называешь
Мошка хлопала глазами, пытаясь понять, то ли он издевается, то ли сошел с ума. Пришла к выводу, что скорее всего второе. Но даже если так, его сумасшествие играло ей на руку. Предположим, леди Тамаринд заплатит ей, но не сразу, пройдет время, день-другой. Зачем рисковать, если Клент предлагает помощь сейчас?
— Хорошо, — кивнула она. — Годится.
— Чудно, — сказал он с облегчением. — Что ж, приготовь мой сюртук и парик, мы нагрянем к капитану Куропату после завтрака.
«Парик!» — пронеслось в голове у Мошки.
А Клент преспокойно спустился вниз распорядиться о завтраке.
Через пару минут Мошка тихо стучалась в дверь рыжеволосой пирожницы. Она услышала возглас и приняла его за разрешение войти. Но, открыв дверь, обнаружила, что девушка сидит на полу с батистовым отрезом в руках, а в глазах у нее блестят слезы.
Мошка поняла, что пришла не вовремя, но делать было нечего. Она не знала, что говорить в такой момент, так что просто показала растрепанный парик.
— Это парик мистера Клента, — сказала Мошка. — Я на него наступила.
Пирожок шмыгнула носом, смахнула слезы, и ее лицо приняло обычное деловое выражение.
— Да по нему прошелся полк солдат…
Она поднялась и взяла парик.
— У меня есть нужная щетка, — сказала Пирожок. — Мы одалживаем парики грумам, ты бы видела, в каком виде их нам возвращают…
Мошка смотрела, как умелые руки девушки возвращают парику прежние очертания.
— Значит, Бокерби тебя бьет, — начала Мошка.
— Что? Ой, нет… Почти никогда. Это я так… Из-за свадьбы. Я всегда плачу, когда у нас свадьба.
Мошка была совсем сбита с толку.
— Что — при каждой свадьбе? Но ты же живешь в брачном доме! Тогда понятно, чего ты такая тощая — наверное, вся высохла от слез.
— Да нет… Просто мне нравятся свадьбы, — сказала Пирожок печально. — Люблю смотреть, как парни пишут свое имя в книге. Если, конечно, писать умеют. И мне нравится угощать их пирожками. Нравится видеть счастливые пары. И даже когда кто-то боится или пьяный. Люблю смотреть, как они одеты во все красивое. Люблю обсыпать их конфетти. Наверное… я им просто завидую.
Пирожок опустила щетку. По выражению ее лица Мошка поняла, что любое доброе слово вызовет поток слез и про парик Клента можно будет забыть.
— Да все у тебя будет, — сказала она. — Ты ж это… Не уродина какая. Так только, в веснушках.
Мошка сама поняла, что ляпнула от души, но ничего лучше не пришло в голову. К счастью, Пирожок, с головой погрузившись в собственные мысли, пропустила слова Мошки мимо ушей.
— Бесполезно, — протянула она, — кто меня возьмет с таким прошлым. Тебе еще не рассказали? Ну, расскажут… Отец хотел жениться на маме, а потом его переклинило и он уплыл в море. Когда вернулся, мама уже умерла. А мне было десять лет.
— И он тебе ничего не дал?
— Ну еще бы… Взял к себе. Ты же видишь, дал мне место. Что еще сказать…
— Так Бокерби — твой отец?
— Ну да. Он хороший. Когда мы вдвоем, не грубит, не обижает. Наверное, ему жаль, что он не женился на маме и не может теперь называть меня дочерью. Смешно даже — мы выписываем столько брачных свидетельств для всяких людей, а если хорошо попросят, даже ставим прошедшую дату. Чтобы ребенок был зачат в браке, как положено. Но мне уже поздно что-то менять.
Пирожок нахлобучила парик на два кулака, покрутила его, осматривая со всех сторон, и сказала:
— Ну вот. Вроде сойдет.
Когда Клент вернулся в комнату, Мошка уже начищала его ботинки. Ее невозмутимый вид слегка насторожил его, но он не подал вида. Вместе они спустились к завтраку.
За столом Клент держался необычно тихо. Мошка решила, что он планирует разговор с Куропатом. Все, что ей нужно знать, он обязательно ей сообщит. Ее собственная голова была занята мыслями о Сарацине — как приятными, так и тревожными.
Бокерби объяснил им, что баржи и яхты швартуются вблизи Рыбацкой бухты, но после завтрака там никого не застанешь.
Рыбацкая бухта врезалась в старую городскую стену, чтобы было удобнее разгружать суда. Мошка и Клент спустились к берегу по дорожке из кирпича, переходящей в деревянный трап, по которому моряки катают бочки.
— Вон она, наша баржа, — сказала Мошка.
«Пылкая дева» стояла в самом конце причала, чуть поодаль от прочих судов, словно робея вопреки своему имени. На палубе виднелся единственный моряк, он сидел на корточках и складывал канат, который казался совсем белым в загорелых руках.
— Воистину, Мошка, — сказал Клент, — джентльмену часто приходится щадить чувства других, невзирая на собственные. Капитан Куропат, скорее всего, сейчас пребывает в подавленном настроении после всего, что в пылу момента наговорил обо мне. Если я поднимусь на борт, мой вид может вызвать в нем…
— Желание подвесить вас за причиндал.
— Мошка!
Клент поежился и прикрыл глаза. Открыв их, он достал кошелек и протянул его Мошке.
— Возьми деньги. Верни себе гуся. И покончим с этим.