Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
Мне не хотелось, чтобы с самого начала между нами возникали какие–либо недомолвки, не достойные нашего сотрудничества. Следовало честно признаться, какую шкурную цель преследовали мои поиски драконьего логова.
– Ты, наверно, понимаешь, что я пришла сюда не случайно? – Я положила руку на теплую драконью лапу, покрытую серебристой чешуей.
– Явно не барашка кушать, – прищурился Эткин.
– Мой друг ранен, мне нужна твоя кровь.
– Он получил это ранение по твоей вине? – Дракон явно не страдал недостатком проницательности.
– Да, он спас меня от смерти.
– Демоны… – хмуро протянул мой собеседник. – Лишь угроза Черной смерти может пересилить боязнь опасности от встречи с чудовищем. Значит, твой
– Сам видишь, быть моим другом – опасное занятие. – Я смотрела прямо в сапфировые глаза. – Не передумал еще насчет нашего соглашении?
Эткин сердито щелкнул зубами. Я даже не вздрогнула. Дракон склонил набок массивную голову, рассматривая меня, словно племенную кобылу, выставленную на продажу.
– Ну, уж нет! – Веселье плескалось в сапфировых глазах. – Ни за что в жизни не пропущу такого приключения. А несколько капель крови лишь надежнее скрепят наше партнерство.
Он посмотрел в ночное небо:
– Звезды светят не слишком ярко, рассвет наступит через пару часов. Нужно немного поспать, если мы хотим выдвинуться в сторону замка Кардиньяк рано утром.
Дракон приглашающее приподнял другое крыло и насмешливо подмигнул. Этот ночлег можно считать заключительным жестом полнейшего доверия, установившегося между нами. Я не стала дожидаться повторного приглашения и уютно свернулась под теплым надежным боком. Эткин опустил крыло, и сразу стало темно и безопасно. А через мгновение крыло снова приподнялось, образуя небольшую щелку, в которую незамедлительно заглянул любопытный драконий глаз:
– Тепло ли тебе, девица, тепло ли, рыжая? – преувеличенно заботливо пропел мой компаньон.
– Не заглядывай в спальни к девушкам, извращенец, – склочно фыркнула я, ногой прижимая крыло обратно, плотно к земле.
В своем необычном укрытии я услышала, как дракон довольно рассмеялся и негромко пожелал мне спокойной ночи.
Я проснулась от свежего утреннего ветерка. Костер давно догорел, угли подернулись серым пеплом. На небольшом холмике, так удачно послужившем пиршественным столом для нашего вчерашнего ужина, не осталось никого, кроме меня. Анабель куда–то исчезла, а дракон… Я перевернулась на спину, вглядываясь в безоблачную синь неба, где разминался дракон. Нет, он не летал, он – парил, распластав огромные крылья и поймав восходящие потоки теплого воздуха. На умопомрачительной высоте он казался не крупнее обычного голубя, весь пронизанный золотистыми солнечными лучами. При каждом плавном повороте ярко вспыхивала на фоне утреннего света его серебристо–серая чешуя. Легкий туман, еще клубящийся в небе, смазывал очертания мощных полукруглых крыльев и длинного хвоста, украшенного гребнем из заостренных пластин. И почему я раньше думала, что летящий дракон должен выглядеть массивным и неуклюжим? Но, вопреки всему, Эткин парил легко, как перо, подхваченное ветром. Он опустился ниже, и я смогла рассмотреть кисточки на ушах и прижмуренные от удовольствия сапфировые глаза. Увидев мое заспанное высочество, дракон насмешливо показал раздвоенный язык. Вдоль обеих щек Эткина шли белые полосы, сильно похожие на человеческую седину и странно не вязавшиеся с его дурашливыми повадками. Надо же, улетел себе спокойно и безответственно бросил меня мерзнуть без спальных принадлежностей. В одной из самых древних книг библиотеки замка Брен мое внимание как–то привлекли стихи давно ушедшего народа. Тогда я абсолютно не поняла смысла странных строк: «Одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня». Теперь становилось ясно, что этому талантливому поэту, похоже, не раз приходилось ночевать под крылом своенравного дракона.
Эткин грациозно опустился на землю, подняв небольшую тучку пыли. Я поморщилась и звонко чихнула. Дракон приподнял тяжелый хвост и несколькими точными движениями, напоминавшими манеры хорошо вышколенных горничных, обмахнул мое грязное лицо пушистой кисточкой, находившейся на самом его конце. Все это выглядело до того комично, что я невольно разулыбалась и даже не успела уклониться.
– Первым делом ты подумай о драконах. Ну, а девушки… а девушки – потом, – в качестве утреннего приветствия громко пропел Эткин. – Не желаешь умыться?
– Я бы не отказалась искупаться в озере. Ты не пробовал воду?
– Пробовал. Холодная, – коротко отрапортовал дракон.
– Драконы умеют плавать? – удивилась я.
– А как же! – Лапы Эткина изобразили несколько классических движений пловца. – Мы хорошо плаваем, мы чистюли, и мы сторонники здорового образа жизни.
Эткин прокашлялся, по–собачьи сел на задние лапы и с чувством продекламировал:
Закаляйся, если хочешь быть здоров,
И не бойся ни людей, ни комаров,
Тощим рыцарем питайся,
В чистом озере купайся,
От дурных принцесс спасайся,
Если хочешь быть здоров…
– М–да, – только и смогла ответить я. – Талант! Слушай, а зачем тебе кисточка на хвосте?
– Не знаю, – пожал плечами дракон. – Анабель считает, – для того, чтобы пыль с золотых статуй в пещере обмахивать…
Вообще–то в старинных манускриптах упоминалось, что одним ударом хвоста драконы способны сносить каменные башни, чтобы пленять спрятавшихся там принцесс. Но, кажется, я уродилась какой–то подозрительно неправильной принцессой, поэтому и дракон мне достался соответствующий.
– А где она сейчас, наша крошка–баронесса? – поинтересовалась я.
– Собирается к отлету, я разрешил ей набрать шкатулку украшений для приданого. – Похоже, мой дракон жадностью тоже не страдал.
– Я искупаюсь вон за тем пригорочком, а потом загляну к ней в пещеру, – решила я.
– Не позволяй ей увлечь тебя выбором драгоценностей, – дальновидно посоветовал Эткин моей удаляющейся спине.
Купание удалось на славу. Придерживая одной рукой длинные волосы, с которых капала вода, я направилась в пещеру, намереваясь выпросить у Анабели хоть какое–нибудь мало–мальское полотенце. Но, к моему величайшему разочарованию, эти планы изначально оказались обреченными на провал. Баронессе было не до меня. Девушка сидела на огромной куче золота, чуть не до пояса закопавшись в разнообразные ювелирные украшения. Перед не знающей меры кокеткой стояла небольшая шкатулка, с горкой наполненная драгоценными побрякушками. На хорошеньком личике Анабели запечатлелось выражение величайшего страдания. Мое нежданное появление вдохнуло в баронессу новые силы, и увлекательный процесс сортировки драконьих сокровищ немедленно возобновился.
– Вот, – с жалобной патетикой возвестила юная воительница скалки, демонстрируя два умопомрачительно шикарных алмазных ожерелья, – мой любимый цвет, мой любимый размер. Никак не могу выбрать одно из двух…
Я снисходительно хмыкнула:
– А зачем выбирать? Забирай оба, Эткин не будет против.
– Да–а–а–а–а, – плаксиво протянула Анабель, – не получается. Смотри.
Она положила в шкатулку одно ожерелье и с трудом закрыла крышку. Открыла крышку. Вынула ожерелье, положила в шкатулку второе ожерелье, плотно утрамбовав его в груду уже имеющихся там колец, цепочек и диадем. Опять нажала на крышку и с трудом застегнула замочек шкатулки. Я заинтересованно наблюдала за упаковочными манипуляциями беленьких ручек.
– Видишь, – девушка сердито шмыгнула носом. – Закрывается.
– Конечно, вижу.
– Теперь смотри сюда. – Анабель открыла шкатулку и положила в нее оба ожерелья разом. Потом нажала на крышку. Дерево протестующее заскрипело. Замочек категорически не хотел закрываться никаким возможным образом.
– Видишь? – разочарованно взвыла Анабель. – Оба не входят, а выбрать одно я не могу.
Я несколько мгновений как зачарованная таращилась на несчастную шкатулку, потом меня вдруг осенило, и я хлопнула себя по лбу: