Хроники с подоконника

На одном из подоконников обычного кирпичного дома жили четыре странных и любопытных растения. Самым важным среди них был Кактус. Казалось ему, что все уважают и боятся его за длинные и острые шипы. Рядом с ним в глиняном горшочке росла маленькая Пальма. Каждое утро она с нетерпением ждала солнышко, потому что больше всего на свете любила солнечный свет. Если вдруг случалось, что солнце закрывало тучками, Пальмочка грустно вздыхала и молчала уже до самого вечера. Да. Да. Ни одного словечка из нее в это время вытянуть не удавалось.

Соседями Пальмы и Кактуса были неразлучные друзья Каланхоэ с мелкими красными цветочками и Цикламен с необыкновенно красивыми крупными розовыми цветами. Ах, как гордился собой Цикламен, как он задирал нос, когда его бутончики распускались и благоухали нежным сладковатым ароматом. Каланхоэ разводило от восхищения свои лепесточки и говорило:

– Какой ты красивый! Вот бы мне такие бутончики!

– Да! Я здесь самый прекрасный! Наша Хозяйка меня любит больше всех! – надувался он от удовольствия. – Именно меня подарили ей на День рождения!

– Ах! Как чудесно! День рождения! Такой замечательный праздник, – закатывало мечтательно глазки Каланхоэ. – Я помню, как ты здесь появился. Это было волшебно. Я влюбилось в тебя с первого взгляда!

– Не говори о любви! Ты все равно в этом ничего не понимаешь, – важничал Цикламен.

Каланхоэ немного обижалось на его слова. Оно отлично знало, что такое любовь! Однако дуться на Цикламена долго не могло. Уж больно он был красив и говорлив. Он столько всего знал, столько всего рассказывал, что порой, слушая его истории, даже Пальма в пасмурные дни реже вздыхала, а Кактус прятал колючки.

Однажды днем Цикламен начал свой новый рассказ:

– Там, где я жил раньше, а именно в цветочном магазине, было много-много разных цветов. В те времена все называли меня Королем, потому что я стоял на витрине и считался самым красивым! Как сейчас помню, зашел в наш магазинчик молодой человек. Он хотел купить Розу для своей подруги на День рождения. Долго паренек все осматривал, трогал, нюхал, но так и не мог определиться с выбором. Продавщица спросила, почему он не возьмет себе красную Розу, что держит в руках. И тот ответил: «Я боюсь, что шипы этого цветка поранят нежные руки моей любимой подруги». Роза, услышав слова молодого человека, очень обиделась и уколола ему палец. Паренек бросил цветок на пол и направился к дверям. «Возьмите другой», – предложила ему продавщица и подала голубенькую Незабудку. Паренек улыбнулся и купил полевой цветочек. Только успел он расплатиться, как в магазин вошла его подруга и, увидев Незабудку, хмыкнув сказала: «Зачем мне эта простушка. Я хочу Орхидею!». Она топнула ножкой и, выдернув из рук паренька голубой цветок, бросила его в мусорный бак. Юноша купил девушке Орхидею, которая была ничуть не прекраснее меня, и они ушли. Незабудка же лежала в мусорном баке и тихонько плакала. «Если среди цветов я самая худшая, зачем я здесь?» – твердила она один и тот же вопрос, но все молчали.

Вдруг в приоткрытую дверь влетела Бабочка. Она была точно такая же голубенькая, как и Незабудка. Бабочка покружила по магазину и ударилась о стекло витрины, подумав, что это выход. Милая крошка поломала крылышки и упала на пол. Продавщица замела бабочку в совок и бросила в тот же самый мусорный бак, где уже лежала Незабудка. «Мы такие несчастные. Всеми нелюбимые», – плакал цветочек. Все растения в магазине погрустнели. У некоторых даже завяли цветы. Так всем было жалко Незабудку и Бабочку. Вечером в магазин зашла дочка продавщицы. Она увидела мертвую Бабочку и почти засохшую Незабудку. Малышка развернула платочек и положила туда цветок c насекомым. И мы про них забыли…

Однако через неделю продавщица принесла в магазин картину. На ней были сухая Незабудка и Бабочка. Они выглядели волшебно, переливаясь и искрясь при солнечном свете перламутровым блеском. Картина была удивительно красива. Незабудка и Бабочка обрели вторую жизнь. В этот же день в магазинчик заглянула та самая девушка, которая в первый свой приход бросила Незабудку в мусорный бак. Увидев картину, она охнула, захлопала в ладоши и попросила продать ей этот шедевр, но продавщица в ответ лишь отрицательно покачала головой.

С тех пор картина с Незабудкой и Бабочкой висят в магазине напротив входа. Все покупатели восхищаются этой простой нежной красотой полевого цветка и Бабочки. Многие хотели бы купить эту картину, но так и оставались ни с чем, потому что она не продавалась. Продавщица всем говорила: «Порой, чтобы почувствовать жизнь, необходимо второе дыхание». Я только сейчас понял, что она имела в виду, – окончил свой рассказ Цикламен и посмотрел в окно. Там кружили белые снежинки, большая сосна покачивалась от дуновения ветерка, красногрудые снегири прыгали по ее веткам и громко чирикали.

Ничего не напоминало о приближении лета, которого так ждали и так любили наши комнатные растения с подоконника обычного кирпичного дома.

– Сегодня такое яркое солнышко! Просто прелесть! – радовалась Пальма и расправляла свои веточки, подставляя их ласковым солнечным лучам.

– Скоро весна! – говорило Каланхоэ и посматривало на Цикламена. Оно мечтало о крыльях, представляя, как вместе с ним, взяв друг друга за листочки, поднимутся в небо и полетят к облакам.

– Эх, – мечтала и Пальма. – Где-то на далеком острове живет моя семья. А я здесь совсем одна.

– Почему же ты одна? – пробурчал Кактус. – Разве мы для тебя ничего не значим?

– Соседи по подоконнику не могут заменить мне родных, – махнула веточкой Пальма и запела:

Я совсем-совсем одна,

Никто меня не понимает.

И только солнце за окном

Чуть настроенье поднимает!

– Вы, конечно же, неправы! – пробурчал Кактус. – Ежели живем рядом, то должны с нами считаться.

– Я ничего никому не должна! – хихикнула та.

Вдруг внимание Пальмы, Кактуса, Каланхоэ и Цикламена привлек воробушек, который маленькими прыжками и перелетами как раз кружил за окном. Вечерело. Солнышко почти село за горизонт, становилось холоднее. Бедная птичка поджимала лапки и пыталась взлететь. Она все пыталась и пыталась, но силы убывали с каждой минутой.

– Воробушек сейчас замерзнет, – пожалело птичку Каланхоэ.