Хроники Сергея Краевского
Шрифт:
Холодными осенними днями пар, поднимающийся над водой, превращался в туман, сплошной пеленой окутывавший прибрежную полосу. Дорога же для этой магически порожденной фаты оставалась недоступной. Резкие порывы ветра и возвышенное положение не давали туману завладеть автострадой. Тогда у водителей невольно создавалось впечатление, что они мчат по чудесному пути, сотворенному богами среди облаков. Недовольный рокот океана, слышимый далеко внизу, довершал эту незабываемую картину. Мало кого могло оставить равнодушным такое великолепие.
Не стал исключением и Сергей. От восторга у него перехватило дух. Машина, казалось, неслась по верхушкам
"Не зря на Земле говорят, - думал он, - что на дорогу, огонь и воду можно смотреть вечно".
Временами казалось, что он и машина представляют собой единый организм, настолько та была послушна его воле.
Как ни странно, но за время своих злоключений в различных мирах, включая и родную Землю, автомобиль ему пришлось вести впервые. Не отсюда ли острота ощущений?
Через полуоткрытое окно в кабину занесло серенькую бабочку-поденку, она начала биться о лобовое стекло, пытаясь вырваться на свободу. Ударяясь, мотылек падал вниз, потом вновь с достойным уважения упорством карабкался вверх, ища выход. Но без посторонней помощи освободиться было невозможно - он этого не знал и продолжал напрасно расходовать силы.
Наблюдая за его стараниями, Сергей невольно настроился на философский лад.
"Вот и человек чем-то на него похож, - думал он.
– Имея видимость свободы, на самом деле бьется о жесткие рамки, ограничивающие судьбу. Взять хотя бы меня. Кто же я на самом деле - божество или ничтожество? С одной стороны, если исходить из постулатов Пастуха, то я в симбиозе с ним - Великий Бог-Творец, способный создавать целые миры, подобные этому. Но с другой стороны, нужно сначала оценить насколько этот мир мним? Для людей, живущих в нем, только он и реален, в отличие от всех прочих, о существовании которых здесь знаю, возможно, я один. И попробуй-ка им докажи, что все они - лишь отражение прихоти какого-то там пси-трансформера. Для опровержения этой безумной теории сразу же отыщется множество научных фактов. Кто-то из философов легко докажет, что мир, откуда я сам пришел, также для кого-то мним. Мнима и моя родная Земля с ее многовековой историей. Тогда окажется, что мним и я сам, и Риза, и ван Хорст, и Лориди, и Великие Боги пси-трансформеры Перун и Горун, и даже, как ни дико, L-Dox. В этом случае не существуют в реальности Дриола, наша дочь Камилла и многое, многое другое.
Ну, а если пойти по этому пути дальше, то, возможно, мы даже не прихоть богов, а всего лишь продукт фантазии скромного мечтателя-поэта, сидящего за стареньким письменным столом, таким, какой был у меня на Земле, и вершащим наши судьбы одним росчерком пера.
Но тогда к чему моя жизнь и борьба? К чему все страдания? В этом случае судьба Сергея Краевского и близких ему людей уже давно предопределена, и остается лишь просить Создателя не быть слишком жестоким к своим детям...
Так можно зайти слишком далеко, - прервал полет своей фантазии Сергей.
– Это уж я чересчур загнул. То, что со мной приключилось, не смогло бы прийти в голову ни одному писателю.
Вскоре Краевский увидел указатель пути "Эльфин" и свернул с главной дороги. Трасса, петляя, стала подниматься вверх, в горы. Океан остался далеко за спиной. Спустя сорок минут езды по извилистым горным дорогам он увидел приютившийся на каменной террасе небольшой ресторанчик с романтическим на-званием "У эльфа". Оставив машину на стоянке, направился ко входу в заведение.
Как выяснилось, первое впечатление было ложным. Строение располагалось боком к дороге, и потому казалось намного меньше, чем было на самом деле. К ресторану вела еще одна пешеходная дорожка. Очевидно, где-то неподалеку располагался поселок.
У самой двери Сергей увидел группу подростков, толпившихся вокруг какого-то странного существа, время от времени неловко подпрыгивавшего. Его движения сопровождались дружными взрывами смеха. Подойдя ближе, Краевский увидел: ребята развлекались тем, что заставляли прыгать через веревку пьяного одноногого старика. Костыли лежали здесь же, рядом.
– Попрыгунчик скок-по-скок, - весело скандировали пацаны то опуская, то натягивая бечеву. Если бедолаге удавалось ее перепрыгнуть, он получал мелкую монету, если нет - то сильный щелчок по носу. Довольно часто старик под общий гогот, падал на землю, но поднявшись, продолжал "забаву". Еще не-много - и он сможет пропустить стаканчик.
Вначале Сергей хотел пройти мимо, но что-то его остановило. Возможно, вспомнил один из снов L-Doxа, в котором сам был похож на этого старика. Подойдя вплотную к хохочущим подросткам, зло прошипел:
– Пошли вон, подонки!
Им внезапно овладело неуемное желание стереть их с лица земли. Возможно, в отместку за то унижение, которому подвергся когда-то в другом измерении, сдержаться было ох как нелегко!
Видимо, Краевский был настолько ужасен в гневе, что ребята бросились врассыпную, оставив старика на тротуаре.
Взглянув на него, Краевский подумал:
"Что я могу изменить в его судьбе? Разве убить! Но можно ли смерть считать избавлением? Да и вправе ли я судить?"
Тяжко вздохнув, протянул калеке купюру в пятьдесят конов и вошел в ресторан. Здесь, несмотря на испорченное попрыгунчиком настроение с удовольствием пообедал и только затем, по привычке запивая трапезу бокалом "Честерского", стал расспрашивать хозяина об Эльфине, о том, как найти закрытый санаторий "Альбани".
– Ехать Вам, господин, осталось от силы часа полтора, - охотно поддержал беседу с богатым посетителем хозяин.
– Поворот к лечебнице недалеко от въезда в город. Не беспокойтесь, уважаемый, его пропустить невозможно, там стоит указатель.
Сергей расплатился и вышел к машине.
И вновь дорога. Но теперь уже не такая ухоженная, как предыдущая. Но какое это имеет значение? Цель-то близка!
* * *
Психиатрический санаторий "Альбани" находился в живописном месте, в ложбине между двумя невысокими холмами. Поросшие низкорослым кустарником и лиственным лесом, они служили прекрасной защитой от ветра, господствующего здесь почти круглый год.
Лечебница располагалась в большом, прекрасно ухоженном парке, обнесенном ажурным, но достаточно прочным и высоким забором. Все здесь было сделано солидно, добротно. Понятно, что в таком заведении могли лечиться лишь состоятельные люди.