Хроники Тамула
Шрифт:
Первым делом она опустошила дворец. К ее свите должны были присоединиться все. Королева нуждалась во фрейлинах, фрейлины нуждались в камеристках, и все они нуждались в грумах и лакеях. Лэнда и Платим, которые в отсутствие королевы должны были следить за делами, оставались в Симмуре практически в одиночестве.
– Похоже на мобилизацию армии, верно? – весело заметил Келтэн, когда в утро отъезда они спускались по дворцовой лестнице.
– Остается только надеяться, что архипрелат правильно нас поймет, – пробормотал Улаф. – Он ведь не решит, что твоя
Когда выехали из Симмура, разряженный кортеж королевы Элении на несколько миль растянулся по дороге под весенним голубым небом. Если бы не стальной блеск в глазах королевы, эту поездку можно было бы счесть одним из тех пикников, которые так милы сердцу придворных бездельников. Элана «предложила», чтобы Спархок в качестве магистра Пандионского ордена взял с собой достойную свиту. Они долго торговались о количестве пандионцев, которых он возьмет с собой в Чиреллос. Спархок полагал вначале включить в свою свиту Келтэна, Берита и, может быть, еще одного-двух рыцарей; королева была более склонна привести в Чиреллос весь орден. Сошлись наконец на двух десятках рыцарей в черных доспехах.
С таким огромным сопровождением спешить, конечно, было невозможно. Они точно ползли по эленийской земле, направившись вначале на восток, к Лэнде, а затем повернув на юго-восток, к Дэмосу и Чиреллосу. Появление королевского кортежа местные крестьяне сочли поводом для отдыха, и вдоль дороги неизменно торчали толпы сельских жителей, явившихся поглазеть на такое зрелище.
– Хорошо еще, что мы не проделываем этого слишком часто, – заметил Спархок жене вскоре после того, как они миновали Лэнду.
– А мне нравится выезжать за город, Спархок. – Королева и принцесса Даная ехали в роскошной карете, запряженной шестеркой белых коней.
– Не сомневаюсь, любовь моя, но сейчас время сева, и крестьяне должны быть в полях. Слишком частые королевские выезды могут стать причиной голода.
– Ты ведь не одобряешь того, что я делаю, а, Спархок?
– Я понимаю, Элана, почему ты так поступаешь, и ты, в общем-то, права. Долманту необходимо напомнить, что его власть не безгранична, но, по-моему, эта твоя выходка несколько легкомысленна.
– Разумеется, легкомысленна, Спархок, – хладнокровно подтвердила она. – В этом-то и вся соль. Сколько бы ни было свидетельств обратного, Долмант по-прежнему считает меня глупенькой девочкой. Я намерена как следует намозолить ему глаза своими «глупостями», а когда он будет сыт ими по горло, я отведу его в сторонку и скажу, что ему же будет намного легче, если он наконец научится принимать меня всерьез. Это заставит его призадуматься, и тогда уж мы сможем перейти к делу.
– Что бы ты ни делала, все делается по политическим соображениям, верно?
– Ну-у… не все, Спархок.
Они ненадолго остановились в Дэмосе, и Халэд с Телэном – а с ними королевская чета, Келтэн, Даная и Миртаи – отправились навестить Эсладу и Элис. Те опекали всех, не делая никаких различий, и Спархок крепко подозревал, что в этом и была одна из причин того, что его жена так часто изыскивала повод съездить в Дэмос. Невеселое детство Эланы было лишено материнской заботы, и всякий раз, когда она чувствовала неуверенность или беспокойство, обязательно находилось какое-нибудь обоснование ее присутствию в Дэмосе. В кухне Эслады всегда было жарко, стены увешаны натертыми до блеска медными кастрюлями и сковородками. Это воплощение домашнего уюта, видимо, затрагивало какие-то глубокие струны в душе королевы Элении. Одних запахов, витавших здесь, было достаточно, чтобы изгнать тревоги из сердца всякого, кто бы ни вошел в эту святая святых.
Элис, мать Телэна, была маленькой, улыбчивой и светловолосой, Эслада – статной и осанистой, точно воплощение материнства. Они обожали друг друга. Эслада была женой Кьюрика, Элис – его любовницей, но между ними не было и намека на ревность. Они были практичными, здравомыслящими женщинами, и обе хорошо понимали, что ревность бессмысленна и никого еще не доводила до добра. Спархока и Келтэна немедленно изгнали из кухни, Халэд и Телэн были отправлены чинить изгородь, а королева Элении и ее рабыня-тамулка постигали тайны поварского искусства, покуда Эслада и Элис возились с Данаей.
– Не припомню, когда я в последний раз видел, чтобы королева замешивала хлебное тесто, – ухмыляясь, сказал Келтэн, когда они со Спархоком прогуливались по знакомому двору.
– По-моему, это тесто для пирогов, – поправил его Спархок.
– Тесто есть тесто, Спархок.
– Напомни мне никогда не просить тебя испечь пирог.
– Уж об этом можешь не беспокоиться! – рассмеялся Келтэн. – Впрочем, Миртаи выглядит в кухне очень естественно. Она отменно наловчилась нарезать ломтями все, что угодно, – в том числе и людей. От души надеюсь, что она не станет пользоваться своими кинжалами – кто там знает, в кого она их прежде всаживала.
– Она их всегда чистит после того, как прирежет кого-нибудь.
– В этом-то и дело, Спархок, – с содроганием признался Келтэн. – От одной мысли об этом у меня кровь стынет в жилах.
– Ну так не думай.
– А знаешь, ты ведь рискуешь опоздать, – напомнил Келтэн своему другу. – Долмант дал тебе только неделю на то, чтобы добраться до Чиреллоса.
– Ничего не поделаешь.
– Хочешь, я поеду вперед и сообщу ему о вашем прибытии?
– И испортишь моей жене весь сюрприз? Не глупи, Келтэн.
Нападение случилось на следующее утро, когда они были примерно в лиге к юго-востоку от Дэмоса. Сотня людей в необычных доспехах и со странным оружием ссыпалась с вершины холма, оглушительно выкрикивая боевой клич. Нападавшие были большей частью пешие; несколько всадников, судя по всему, были их главарями.
Придворные обратились в бегство, вопя от ужаса, а Спархок рявкнул приказ пандионцам. Двадцать рыцарей в черных доспехах выстроились вокруг королевской кареты и с легкостью отразили первую атаку. Пешие солдаты не идут ни в какое сравнение с конными рыцарями.