Хроники вечной жизни. Проклятый дар
Шрифт:
В начале лета Филипп получил записку и, прочитав ее, куда-то умчался, никому ничего не сказав. К вечеру он влетел в комнату, где сидел Рене, глаза его были круглыми от возбуждения.
– Мишель и Робер приехали! – восторженно завопил Филипп.
Рене непонимающе заморгал:
– Мишель и Робер?
– Братья! Понимаешь? Наш сюзерен, Франциск Валуа, граф Ангулемский, переехал в Париж, и мои братья вместе с ним. Они теперь будут жить здесь!
Новость не обрадовала Рене. Неужели ему предстоит потерять единственного друга?
– Здорово, поздравляю, – осторожно проговорил он. – И что теперь? Ты уйдешь из школы?
Теперь уже Филипп недоуменно уставился на друга:
– Почему? Все останется по-прежнему, но теперь мы сможем навещать Мишеля и Робера. Они остановились вместе с графом, в Отеле Валуа. Не поверишь: они его вассалы, оруженосцы, а теперь еще стали его друзьями.
У Рене вдруг сильно забилось сердце. Он мечтал стать знатным человеком, общаться с сильными мира сего… Вот он, его шанс!
– А ты… ты будешь брать меня с собой? – запинаясь, спросил он. – Я бы очень хотел увидеть твоих братьев.
Конечно, Рене немного лукавил: его гораздо больше прельщала перспектива встречи с графом Ангулемским, будущим зятем короля, но Филипп этого не понял.
– Конечно, конечно! Мы будем всегда ходить к ним вместе!
«Мой бедный Рене, он ревнует меня к братьям, – подумал Филипп. – Не волнуйся, мы всегда будем друзьями и никогда друг друга не предадим!»
Он и представить себе не мог, насколько сильно ошибался.
Несколькими днями позже Париж праздновал именины короля Людовика. В полдень королевское шествие двинулось от собора Парижской Богоматери к Лувру. Рене и Филипп, празднично одетые, стояли в толпе горожан, с благоговением и восторгом наблюдая за разряженной кавалькадой.
Впереди парами гарцевали восемь всадников в полном рыцарском облачении, с плюмажами на шлемах; под лоснящейся кожей их коней перекатывались упругие мышцы. Следом на покрытом золоченой попоной скакуне ехал полный достоинства господин лет пятидесяти в красных одеждах, в плаще, расшитом лилиями. Четыре юноши ехали вокруг него, держа над ним парчовый паланкин, закрывавший всадника от яркого солнца.
По толпе пронесся восторженный шепот:
– Король… Это король… Людовик…
Народ восторженно приветствовал монарха, а тот время от времени важно склонял голову, благодаря своих подданных.
Позади короля ехали десятки рыцарей на вороных конях и дам в открытых повозках. Все были одеты в роскошные наряды, расшитые золотом и драгоценностями. Плащи некоторых всадников, украшенные звеневшими на ходу золотыми монетами, спускались до самой земли. На дамах были шелковые платья с длинными шлейфами и высокие шляпы в виде конуса, с вершины которого ниспадала легкая газовая вуаль.
Вот Людовик обернулся и сделал едва уловимый знак рукой, к нему тотчас подъехал всадник и вручил увесистый мешок из синего бархата. Король дернул за золотистый шнурок, достал из мошны пригоршню монет и кинул в толпу. Люди, взревев от восторга, принялись ловить металлические кружочки, яростно пихая друг друга локтями.
Филипп указал на двух конных юношей, ехавших среди придворных позади короля.
– Вон там, Рене, смотри, это Мишель и Робер, – гордо сказал он.
Перед братьями на белом коне ехал юноша лет четырнадцати, в зеленом бархатном плаще и элегантной шляпе с пером. Он сопровождал открытую повозку, в которой сидели две дамы, одна постарше, другая совсем молодая.
– Это наш сюзерен, Франциск Ангулемский, – прошептал Филипп. – А с ним его матушка и старшая сестра, Маргарита.
Рене смотрел на блестящую кавалькаду, и ему безумно хотелось оказаться среди этих людей. «Как они прекрасны и величественны, – с восторгом думал он. – Зря я загадал быть бессмертным, лучше прожить жизнь короткую, но яркую, быть знатным и богатым». Он отчаянно завидовал этим нарядным, гордым господам.
Мальчишки проводили процессию до Лувра. Но вот ворота закрылись за последним всадником, и толпа начала расходиться. Рене выжидающе посмотрел на Филиппа:
– Пойдем?
Тот загадочно улыбнулся:
– Подожди.
В этот момент ворота приоткрылись, из них вышел высокий темноволосый юноша и сказал что-то стражнику, указав ему на ребят. Тот подошел к мальчишкам и учтиво сказал:
– Пройдите, господа, вас изволят звать.
Рене узнал в юноше одного из братьев Филиппа. Он обомлел: неужели им позволено будет войти в замок короля? Все это было похоже на сказку. Он неуверенно тронулся к воротам вслед за другом.
Как только они вошли во двор замка, Филипп кинулся в объятия брата, затем, отстранившись, изящным жестом указал на Рене:
– Мишель, позволь тебе представить господина Рене Леграна, моего замечательного друга.
Когда приветствия были закончены, Мишель пригласил их пройти в замок, где уже начинался пир в честь именин короля.
– Чести быть представленными государю вы пока не получите, но увидеть его вблизи и посидеть за его столом вполне сможете, – весело сказал Мишель.
Мальчишки радостно закивали: этого им было более чем достаточно.
Пир проходил в парадной зале недавно перестроенного замка. Зала оказалась огромной, и было сложно разглядеть, что происходит на ее противоположной стороне. Гобелены со сценами королевской охоты украшали стены от потолка до пола. Среди них встречались и старинные, и современные, выполненные в популярном стиле «Mille fleurs» [6] . Вдоль стен были укреплены факелы. Разноцветные витражи в окнах пропускали солнечный свет, преломляя его и окрашивая в теплые тона. Во всю длину залы растянулся невероятных размеров стол, покрытый красным бархатом. Он был заставлен таким количеством невиданных блюд в золотой и серебряной посуде, что у Рене глаза полезли на лоб. Гости в роскошных одеяниях сидели, стояли, ходили, постоянно кланяясь друг другу и обмениваясь пышными фразами. Между ними носились слуги с огромными подносами в руках, на которых покоились запеченные поросята, перепела и рыба, горы овощей и фруктов. В зале стоял непрекращающийся гомон, перекрываемый музыкой и звоном посуды.
6
Mille fleurs (фр.) – тысяча цветов. Популярный в XVI веке стиль гобеленов.
Мальчишкам достались места в дальнем конце праздничного стола. Рене сидел молча, не в силах есть от волнения. Невозможно поверить, что он находится на пиру у самого короля! Он отчаянно вытягивал шею, пытаясь разглядеть сидевшего во главе стола монарха, но многочисленные блюда и огромное количество сосудов с винами заслоняли от взора Рене более половины присутствующих.
Он с восторгом думал, как расскажет друзьям и Женевьеве об этом событии, то-то будут они удивлены! Да что там удивлены, наверное, вообще не поверят! Рене с удовольствием представил, как призовет в свидетели Филиппа, и тут за его спиной раздался уверенный звонкий голос: