Хроники затерянной эры (трилогия)
Шрифт:
— О’кей, только надень на себя что-нибудь… Эльва, организуй ему какую-нибудь рясу.
— Будет сделано, капитан.
Церемониальный зал был огромным, как не знаю сколько соединенных вместе стадионов, но он все равно не вместил в себя пожелавших присутствовать на свадьбе бога, так что все мало-мальски пригодные возвышения оккупировали доморощенные видеооператоры — почему-то считалось, что они снимут лучше, чем Эльва, да вдобавок сопроводят съемку красивыми комментариями. Первым вопросом, на который я ответил перед церемонией, было нечто типа: «Почему я, бог, пригласил на собственную
Я честно ответил: «Пусть я бог, но ведь Вселенную, а значит, и меня создал кто-то другой. Возможно, я неправ, но тот бог, которого исповедует этот человек, для меня олицетворяет Творца, а такое значимое событие своей жизни, как свадьба, я не могу оставить без его внимания».
Не знаю, о чем подумали зрители, когда я давал интервью, но, кажется, на их лицах сквозило понимание. Ну что же, я хотя бы вдолбил в их головы мысль, что не являюсь единственным богом и не считаю себя хозяином Вселенной.
Но все эти соображения вылетели у меня из головы, когда на красную дорожку, ведомая под руку эльфийским князем, вроде бы главой дома Найты, ступила она — моя богиня.
Пышное платье развевалось на легком ветру, букет цветов в тонких руках издавал самый невероятный аромат, а прозрачная фата не скрывала сияния, идущего от прекраснейшего лика. Когда наконец девушка подошла к алтарю, конфетти перестало падать, а музыканты заиграли поистине величественную музыку.
Комментаторы живо загалдели, когда поп закончил произносить речь; люди загудели, как только мы обменялись кольцами. Приглашенные эльфы, смирно стоявшие в первых рядах, издали какой-то победный клич, когда я, откинув фату, жадно вцепился в манящие губы. Мне кажется, эльвы внутренне дрожали, вряд ли до конца понимая, куда попали, но природная гордость не позволяла проявить хоть какие-нибудь признаки страха.
Я поднял улыбающуюся Найту на руки и медленно пронес между ликующими людьми. Выдержки хватило на то, чтобы добраться до выхода из зала, а потом я побежал, подстрекаемый шуточками жены.
Слава Творцу, этого никто, кроме Эльвы, не видел — все гости плавно перешли в банкетный зал с расставленными по столам яствами, собранными, наверное, со всей Вселенной. А потом началась «ночь» любви — время страсти, волнующей истомы и пылкого жара. Я не в силах был сдержать страсть, пощадить нежное тело девушки и любил ее до полного изнеможения, но, кажется, в глазах Найты не проскользнуло и тени намека на какие-то неудобства, а после, когда мы, тяжело дыша и взявшись за руки, смотрели друг другу в глаза, она шепнула: «Спасибо».
— Ты прекрасна, — сказал в ответ я. — Я никогда еще не был так счастлив.
Проснувшись, обнаружил пустую постель, сердце екнуло, но тут появилась Найта с подносом фруктов. Ее хитрая рожица и навостренные ушки вызвали на моем лице широкую улыбку.
— Классная маечка, — похвалил я. — Ты в ней так соблазнительна…
Она улыбнулась, отвернулась, но ничего не ответила.
— Простите, что вмешиваюсь в семейную идиллию, — вдруг произнесла Эльва, — но генерал велел сообщить сразу же после того, как вы проснетесь: сборка корабля «Безумец» полностью завершена.
— Супер! — воскликнул я. — Найта, где моя одежда?
— Вот она, господин.
— Эй! На фиг! Какой я тебе господин?
— Вы — муж мне, и значит, мой господин.
— Найта, чтобы я больше такого не слышал… Иначе укушу за ушко!
В подтверждение сказанного я громко клацнул зубами около ее уха, чем вызвал широкую улыбку… но не только у нее. До сих пор висевший в каюте портрет бывшего капитана, как показалось, ожил. Его глаза ехидно блеснули, а красные фонари на черной броне заговорщически перемигнулись.
— Так, у меня снова разыгралось воображение. Найта, прости, мне надо бежать!
Чмокнув женушку, я вылетел из нашей каюты и, не обращая внимания на салюты часовых, бросился к лифту. Всего лишь один уровень разделял меня и мозговой центр корабля. Капитанская рубка встретила овациями и улыбками офицеров, и было непонятно, поздравляли меня со вчерашней свадьбой или все же в их головах крутился «Безумец», только что сошедший с направляющих рельсов верфи.
— Покажите мне это! — воскликнул я.
Когда центральные экраны озарились светом, руки вцепились в столешницу установленного в центре рубки стратегического стола. Вздох восхищения пронесся по залу, экипаж зачарованно следил за тем, как могучий дредноут медленно плывет к надлежащему месту в строю.
Продолговатый, немного напоминающий «Эльву», разросшийся в длину корпус был увит гармонично переплетающимися блоками, башнями, выступами и даже непонятного предназначения впадинами. Там, где корпус раздувался и образовывал почти правильной формы коробку, был впаян гигантский стальной обруч с тремя длинными, уходящими вбок и вверх шипами. Трудно сказать, для чего предназначалась эта конструкция, но, отдаленно похожая на штурвал, она символизировала ключ к победе — власть над машиной, не знающей себе равных.
Дюзы двигателей полыхнули синим, корабль ускорился, немного развернувшись и позволив мне разглядеть грозный клюв, увитый небольшой «щетиной». Но я хорошо знал, что «щетина» представляет собой систему охлаждающих труб, предназначенную для выброса в космос раскаленных испарений, а сам клюв — орудие главного калибра. Лазерная установка, занимающая, наверное, всю переднюю часть дредноута, была одним из самых грозных видов оружия, созданных человеком.
И хотя сам дредноут не выдерживал никаких сравнений с «Сердцем Эльвы», его оружие не имело аналогов; даже пушки Гаусса, которыми так гордилась Эльва, не обладали столь разрушительным действием. Да и среди других кораблей-гигантов, вроде тех же линкоров или даже мощных эсминцев, дредноут выглядел великаном в стране лилипутов. Несколько верфей Эльвы строили его по частям, сборку которых титаническими усилиями сотен людей удалось произвести в открытом космосе.
— Капитан дредноута, — сказал я, — доложить обстановку.
На одном из экранов возникло лицо с белым шрамом во всю щеку, сверху на него падала тень от белой фуражки с черным прямоугольным козырьком. Под воротничком на кителе виднелись золотые пуговицы и лента с блестящими нагрудными орденами.
Он кивнул мне как старому знакомому и отдал честь:
— Сияющий, вверенный мне дредноут занял надлежащую ему позицию в строю.
— Хорошо, капитан. — Я постарался переключиться на торжественный лад: — Вам присваивается звание адмирала флота, вы назначаетесь командующим предстоящим сражением. Дредноут под вашим началом получает статус автономной единицы — распределите людей на другие корабли, а сами возвращайтесь на «Сердце Эльвы» и принимайте командование на себя.