Хроники затерянной эры (трилогия)
Шрифт:
Произнеся это странное наставление, она шагнула вперед, тем самым подталкивая впередиидущего громилу. За ними следом один за другим потянулись все остальные офицеры.
Но в тоже самое мгновение, когда она сделала шаг вперед, услышала чей-то зов. Хотя имя было неразборчиво, но звали именно её — кто-то знакомый окликал её из-за спины, у самого входа в тоннель.
Она почти повернула туда голову, как впередиидущий офицер продублировал ее команду, словно отгоняю собственные сомнения:
— Не оборачиваться!
«Фух, действительно, что это со мной? Кому здесь меня звать?… Если только
Неожиданно в хвосте колонны раздалась короткая стрельба, сменившаяся ударами по металлу и лязгом от упавшего на плиты пола тела в доспехах. Эльва дернулась, с трудом преодолевая рефлекс оглянуться, и закричала, чтобы никто не смел смотреть назад.
— Поздно капитан, — сказал один из офицеров, — я уже осматриваю его труп. Тут ничего нет, похоже, он испугался чего-то в темноте и стал стрелять наугад. Наружных повреждений доспеха нет, похоже, у него просто остановилось сердце от ужаса…
— Возвращайся в строй, — приказала Эльва, — никто больше не должен оглядываться.
— Мэм, но вы сказали, что существо не должно пускать нас вперед, а он действует из-за спины!
— Потому что против нас действуют страхи нашего воображения. Мы пока не осознаем в полной мере с какой стороны опасность — и наше подсознание рисует её у нас за спиной. Поэтому вам не стоит оборачиваться…
— Вы хотите сказать, что скоро все изменится?
— Да, офицер. Скоро вы точно будете знать, что опасность угрожает нам лишь спереди… не замедлять шага!
Все замолчали, гигант впереди Эльвы светя перед собой фонарем, размеренно отмерял шаги, а сзади кто-то молился Сияющему, специально или нет, не выключив микрофон… Несколько офицеров подхватили молитву, но с каждым пройденным шагом Эльве казалось, что в их голосах было больше отчаяния и ужаса, чем почтения и веры в силу своего бога.
— Сохранять спокойствие, — будничным голосом приказал впередиидущий громила, но обострившееся чутье Эльвы и здесь обнаружило притворство. — Не оборачиваться, не сбиваться с шага…
В этот момент молитва заводилы резко оборвалась, сменившись протяжным стоном. Эльва не видела, но слышал, как рухнул воин, как он стонал и царапал титановыми пальцами гладкие плиты пола… Ей мерещилось, будто что-то ужасное душило его, сдавливая грудь, сминая доспехи и ломая ребра.
— Этот Ночной Кошмар очень силен, — тихо сказала Лара вдруг воскресшая внутри Эльвы. — Я не знала, что у Мортиуса есть такие слуги…
Эльва помотала головой, усилием воли задвигая очнувшуюся личность Лары в небытие, — если так продолжится, то у нее скоро начнется раздвоение личности. Несмотря на свой страх, и ужас столь сильный, что возникало желание умереть, чтобы больше его не испытывать, она знала, что переносит происходящее намного лучше следовавших за ней людей. Должно быть, это сказывался живущий внутри нее холодный голос машины, которой она по сути недавно являлась — именно он, будто бы возносил ее над человеческим телом, показывая обстановку со стороны и заставляя разум постоянно анализировать ситуацию.
А офицеры, казалось, перестали дышать, люди чувствовали, что им навстречу идет нечто ужасное, бесплотное, но осязаемое. И когда кто-то закричал, умоляя друзей о помощи, спина громилы идущего впереди Эльвы задрожала, как лист на ветру.
Ладони Эльвы взмокли, по спине градом полил холодный пот, и она прикладывала все силы, чтобы побороть инстинкты, которые буквально вопили: дерись или беги! Драться? Но с кем? Бежать? Но куда?…
Громила с фонарем неожиданно развернулся и налетел на нее всей массой. Антигравитациионая установка доспеха не справилась с задачей и Эльва завалилась на спину. По ней застучали и исчезли титановые подошвы, повсюду раздался отборный мат, напоминания о долге перед Сияющим.
Когда она смогла подняться, увидела что сбежавший офицер, доселе казавшийся вполне уверенным в собственных силах, уже был на краю видимости и скрывался в темноте. Опрокинутые им товарищи оглушено поднимались…
— Я попробовал его остановить, — словно извиняясь, сказал один из них. — Но он едва не оторвал мне руку.
Эльва подняла с пола замерцавший фонарь и молча повернулась к ним спиной.
— Нам нужно продолжать путь, — сказала она, когда в этом уже не было смысла — все и без того двигались за ней.
Потом было продолжительное безмолвие, она чувствовала себя призраком в подземном царстве теней. Только удаляющиеся шаги людей, рикошетившие от каменных плит, утверждали, что этот мир создан из материи, а не из сгустившейся тьмы.
На ее титановый наплечник легла чья-то рука. Она вздрогнул, но заставила себя смотреть только на свет испускаемый фонарем. Позади были офицеры, но все в ней вопило, что рука не принадлежала человеку.
А остались ли здесь вообще люди? Может они уже были убиты, и за ней шли лишь мертвецы?
Неужели все погибли, и она осталась одна?
Она хотела спросить, но не могла выдавить из горла даже шепота. Она хотела оглянуться, но боялась увидеть, то, что шло за ней…
Сильная рука продолжала теребить плечо, а потом и вовсе тянуть назад. Сервомышцы доспеха работали на сто процентов мощности, но едва справлялись с нагрузкой. Шаркающие позади шаги чередовались стонами и зовом — ей мерещились идущие за ней зомби. Мертвецы восстали и теперь продолжали звать на помощь. Но когда они убедятся, что заманившая их в ловушку Эльва не собирается им помогать, они станут мстить…
Чувствуя, как холодеют внутренности, она крепче сцепила зубы. Скорее бы выход!
Неожиданно ее шаг сбился. В ушных динамиках раздался голос сбежавшего старшего офицера. Эльва вдруг подумала, что этот человек нисколько не походил на отца Лары — тот ни за что ее бы не бросил…
— Капитан! Мэм! — звал он ее. — Я знаю, вы меня слышите! Отзовитесь!
Эльва и рада была бы отозваться, но язык не слушался. Хорошо хоть ноги еще работают!
— Капитан, — надрывался голос в шлемофоне. — Простите меня. Я не хотел вас бросать… Я не справился со своим страхом… Мне было ужасно страшно. А теперь ужасно стыдно. Я у самого выхода из тоннеля, прямо напротив двери. С вашего позволения, мэм, я подожду вас снаружи. Я попытаюсь искупить свою вину, однако не буду препятствовать если после завершения операции вы решите придать меня суду военного трибунала… Простите, я не могу вернутся к вам — во мне будто что-то сломалось… Что… Боже… Черт возьми!