Хрононавигаторы (сборник)
Шрифт:
— Если воротимся, Асмодей. Если воротимся...
— Я попробую подремонтировать их, Аркадий.
— Что нужно для этого?
— Местечко поспокойней, подальше от хроноворотов. И время обыкновенное время, но в достаточном количестве.
Аркадий осмотрелся. Асмодей посадил рассыпающуюся от грянувшей дряхлости лодку на лесной прогалине. Кругом громоздились окаменевшие стволы. Еще недавно они шумели голубыми лохматыми головами, а скоро и мертвыми перестанут быть — лодка, вырезанная из ствола, показала, что и в смерти своей мертвый лес не вечен. А на севере, над полюсом, клонящимся то к одной, то к другой звезде, разъяренно калится Гаруна Белая и томно струится почти фиолетовая Гаруна Голубая. Там спокойствия не найти — там короткие островки усмирения,
— Взваливаем на себя аппаратуру и шагаем на север, — приказал Аркадий.
5
"Предусмотреть последовательность действий, — думал Аркадий, двигаясь за тяжело нагруженным быстро шагающим Асмодеем. — Первое — удалиться от хроноворота. Вокруг бешено убыстренного потока времени область времени замедленного — хроноворот, наверно, всасывает в себя и текущее по соседству время. А подальше к полюсу время до того заторможенное, что это уже не время, а вечность. Оказаться вне времени столь же гибельно, как и угодить во время убыстренное. В одном гибнешь от мгновенного состаривания, в другом — от консервации сиюмгновенности. Хрен редьки не слаще".
Аркадий усмехнулся — сколько бы усилий понадобилось дилону, чтобы своим умом дойти до вкуса неведомых ему хрена и редьки. И как ошибался тот древний философ, — а ведь он так нравился в школе! — который придумал для счастья формулу: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" Черта с два было бы счастье, остановись мгновенье реально!
— Найти бы межу, отделяющую хроноворот от заторможенного времени, посоветовал Аркадий киборгу.
— Выйдем куда надо, — пообещал Асмодей. — В этих местах нет чередования дня и ночи, но хронометр у меня сохранился — моторчик, заменяющий сердце. Я сам назначу ночь и расположимся на отдых. Вы с дилоном поспите, а я подремонтирую аппаратуру.
Вспоминая потом поход на север, Аркадий удивлялся, как они сумели пройти свой недолгий, но бесконечно трудный путь до первой остановки. Асмодей скомандовал привал на голой скале, вздымавшейся над мертвым лесом.
Обессиленный Ланна уткнулся в почву. Аркадий присел рядом, не отключая ни гравитаторы, ни силовую защиту. Вероятно, это и спасло их, когда скала затряслась. Первая же судорога, пронзившая камень, бросила Асмодея вниз — он перед этим отключил защиту, чтобы лучше работать и, пойманный врасплох, не сразу восстановил связь с генераторами.
Аркадия больше ошеломил гул и грохот, вырвавшиеся из недр скалы, чем ее тряска. Обхватив дилона рукой, он прижался к почве и видел, как киборга швырнуло вниз. Новая судорога в недрах скалы заставила и Аркадия с дилоном заскользить вниз. Теперь они поменялись местами — Асмодей, вцепившись в выступ скалы, задержался на склоне, а Аркадия с Ланной вынесло к подножью.
Аркадий вскочил, попытался поднять и Ланну; одновременно, еще на учебных тренировках усвоенным движением, проверил, есть ли связь с генераторами защиты. Поврежденные генераторы все же действовали, но защита была слишком слабой, чтобы преодолеть судорогу, в третий раз пронизавшую и каменную скалу, и мертвую почву. Аркадия снова швырнуло, он закричал от боли, раздиравшей тело. Вибрировала каждая жилка, трепетал каждый нерв. Сам Аркадий не услышал своего вопля: ему казалось, что все тело его звенит, вопит, визжит — этот внутренний визг и звон были так реальны, что все истинно реальные звуки потонули в звуках воображаемых.
Потом наступили тишина и неподвижность. Почва обрела устойчивость. Аркадий поднял голову. В глазах стояла пелена, пелену прорезали глумливые искры, они образовали полусветящуюся завесу — за ней проступало что-то темное. Аркадий со стоном опустил голову. Темные призраки материализовались. Вокруг троих хронопутешественников кольцом выстроились странные фигуры. До Аркадия донесся как бы издалека голос Асмодея:
— Да это же земные обезьяны! Откуда они на Дилоне?
Ланна тоже приподнялся. На его выразительном лице изобразились ужас и безнадежность.
— Мы в плену, иновременник. Мы у хавронов.
И, как бы обессилев от тяжкого объяснения, Ланна опять повалился на почву.
6
Это, конечно, не были обезьяны, как почудилось Асмодею. Они были слишком высоки и широкоплечи для земных обезьян — даже мощная горилла уступила бы любому хаврону ростом и весом. И одеждой у них была не собственная шерсть, а что-то похожее на юбочку до колен. В юбочках виднелись карманчики и петельки, и каждый карманчик оттопыривался — в нем что-то хранилось, а в каждой петельке висели предметы — некоторые походили на кинжалы и ножи, другие казались аппаратами. Четырехугольный ящичек на петельке у одного особо рослого хаврона был снабжен жезлом, похожим на антенну. Радиоприемник, подумал Аркадий.
Но еще больше, чем оснащение хавронов, убеждало, что они не животные, то, что двое из них выкатили вперед громоздкое сооружение — фургончик на колесах, и на фургончике высился на треноге диск, похожий на зеркало. Оба хаврона, поворачивая колеса фургончика, направили зеркало на трех хронопутешественников. Издали было видно, как в зеркальном диске тускло отразилась голая скала и три фигурки, застывшие у ее подножья. Не нужно было длительного размышления, чтобы догадаться, что и фургончик на колесах, и диск на нем — боевое оружие и что хавроны выкатили его для удара, а не для радостного знакомства с людьми.
— Что делать? — спросил Асмодей. — Могу напасть на них.
— Не смей! — сказал Аркадий. — Конечно, хавроны воюют с дилонами они ведь солдаты рангунов, как объяснял бедный Ронна. Но мы рангунам не враги. И я постараюсь показать, что у нас нет других намерений, кроме дружественных. На всякий случай — охраняй меня.
Аркадий стал приближаться к хавронам, протягивая вперед и вверх обе руки. Еще в школе космонавтов ему внушали, что именно такой жест безоружные руки, поднятые вверх и немного вперед — любого инопланетянина непременно убедят в доброжелательности людей. Но хавроны явно не изучали языка жестов. Они стали тесниться к боевому механизму, а двое мохнатых операторов еще проворней закрутили колеса фургончика. Диск поворачивался, угрожающе нацеливаясь на приближающегося Аркадия.
— Иновременник, падай! — отчаянно протранслировал Ланна и сопроводил свое предупреждение громким визгом.
Диск вспыхнул тусклым желтоватым огоньком и погас. Аркадию показалось, что его рвут на тысячу частей. Он упал и завертелся, гася резонансную судорогу. Поврежденная силовая защита, не отразив полностью удара, все же самортизировала его.
На операторов резонансного аппарата вихрем обрушился Асмодей.
Не имея сил подняться, Аркадий прижался боком к земле. Потом, вспоминая сражение киборга с хавронами, он не переставал удивляться фантастичности увиденного. Стройная человеческая фигура при шпаге и с пистолетом, в роскошном камзоле и узорных штанах до колен, как у средневекового французского маркиза, с усиками какого-то надменного немецкого императора и изящными рожками придворного дьявола Сатаны, выхватив шпагу, бросилась на двух хавронов, переставших крутить колеса и что-то достававших из своих петелек и кармашков. Из шпаги вырвалось лезвие пламени, пламя полоснуло одного хаврона, он с клекотом рухнул. Второй, наставив на Асмодея какой-то приборчик, сдунул пламя, когда оно уже касалось его груди, пламя метнулось в сторону. Но шпаги он сдвинуть не смог, металл пронзил его грудь — и второй хаврон тоже свалился, заверещав еще пронзительней. Асмодей перекрестил струей пламени из шпаги боевой диск, и диск распался на четыре куска. Асмодей бросился на других врагов, размахивая длинным огнем своей шпаги. Хавроны посыпались врассыпную. Только один рванулся вперед на киборга.