Хрононавигаторы
Шрифт:
9
Баха разбудил веселый призыв Бессмертного № 29.
– Археолог по имени Академик, чина Бах, по ученой степени человек, – вставай, нас ждут. Ужасно вы, Бахи и человеки, медлительны. Рангуны не переносят медлительных, не переносят…
Кагула так забавно путал имена и звания, что Бах не удержался от смеха, хотя ситуация не веселила. В зале, кроме Баха, Кагулы и трех хавронов, истово вытянувшихся у двери, никого не было. Радостный Кагула разъяснил, что все уже в Главной пещере, только их двоих не хватает, чтобы приступить к восхитительной операции приговора. Он так и сказал: «восхитительной операции». Бах сердито заметил, что для приговоров, какие бы они ни были, люди применяют совсем иные оценки, чем восхищение, и вообще – чем собирается
– Разве тебя не восхищает, что услышишь великого Ватуту?
– Послушаю, что он скажет, тогда решу – стоит ли восхищаться.
В третий раз Бах шел по улице, оглушаемый грохотом и удушаемый пылью. Теперь он заметил известный порядок в лихорадочной деятельности рангунов. Дома строились и разрушались по системе: справа строились, слева разрушались. На правой стороне не было той пыли, что неслась слева, зато грохота у строителей было больше, чем у разрушителей. Бах сказал об этом Кагуле, тот с уважением посмотрел на археолога.
– Ты нашел наше слабое место. Разрушители ломают быстрей, чем строители возводят. Строители не успевают вовремя сдать свои здания на разрушение, у разрушителей частые простои, у разрушителей… Боремся за ритмичную работу, но разрушители постоянно опережают. Как по-твоему, это не от того, что в разрушители стремятся лучшие работники?
– Именно поэтому. У людей раньше говорили: ломать – не строить, душа не болит. И вообще – дурное дело не хитрое. К вам подходит.
После хорошо освещенного зала и улицы, залитой сиянием двух светил, пещера, как и в прошлый раз, показалась сумрачной. В дальнем углу возвышались два самосветящихся валуна. На одном стоял Кун Канна, обвив себя в полный обхват гибкими руками, на другой возвели Баха. Стоять было неудобно, валун был покатый и скользкий – Бах потоптался и сел, свесив ноги вниз. «В ногах правды нет», – хладнокровно разъяснил он Бессмертному № 29. Тот беспомощно оглянулся на Ватуту, сидевшего на камешке перед валуном. Ватута махнул рукой: добродушный жест, видимо, означал – ладно, пусть сидит. Кагула мигом успокоился и встал рядом с валуном. Позади выстроилась охрана пленника – Бедла, Кадла и Рудла.
Пещера мерно гудела от перешептываний Бессмертных – каждый маленький звук усиливался отражением стен. Ватута милостиво изрек – громкий голос гулко разнесся по подземелью:
– Пришелец! Доказывай, что жизнь, изображенная в твоих воспоминаниях, абсолютно бесполезна для рангунов и что общение с людьми не принесет нам ни пользы, ни вреда.
Бах сразу отметил, что Ватута говорит не только о пользе, но и о вреде. Раньше он требовал одной бесполезности, теперь добавил и безвредность. Новые условия не обеспокоили – скорей порадовали. Бесполезность общения с людьми все же трудней доказывать, чем то, что от людей не будет вреда. И Бах перечислил цели хронавтов: узнать законы природы в мирах с иным течением физического времени, познакомиться с народами иномиров, познакомить их с собой; добраться до разумной сверхцивилизации, есть некоторые надежды, что и такая существует где-то во Вселенной, – с ней бы хорошо завязать дружбу. Вот, собственно, и все. Какая от этого может быть польза рангунам? Да никакой! А какой вред? Тот же самый – никакой!
– Кун Канна, – промолвил Ватута. – Ты когда-то был нашим злым врагом, а не верным помощником, каким стал теперь, и в те свои позорные времена свободы считался у дилонов великим Конструктором Различий и – одновременно – крупнейшим Опровергателем. Докажи, что та твоя слава верна. Опровергни пришельца!
Бах с надеждой посмотрел на Кун Канну. Неужели и вправду дилон, так страстно убеждавший его защищать свою жизнь, с опасностью для себя вручивший ему оружие, будет ныне безжалостно губить его? Дилоны не умеют лгать, но ведь можно и не лгать, только кое-что опустить, кое-что затушевать, что-то, наоборот, акцентировать. Человеческая, слишком человеческая, с унынием думал Бах об этой своей надежде, – а ведь дилоны не люди.
И Кун Канна еще не начал своего опровержения, как Бах понял, что пощады не ждать. Кун Канна нервно шевелил чересчур подвижными руками с целой
Как нет пользы от того, что мы встретились с пришельцем из иных миров? Огромная польза, бесспорная польза! Мы думали, что время всегда раздвоено, что два его течения всегда под углом одно к другому, как времена наших Гарун. Но вот оказывается, что существует и однонаправленное время; и в том времени нет ни хронобоев, ни хроноворотов, ни рассинхронизации, ни попеременного постарения и омоложения, а оно всегда идет вперед, только вперед – от прошлого к будущему. Такое однонаправленное время можно ввести и у себя – дилоны поразмышляют и найдут средства, рангуны сделают. Польза очевидна!
– Потеряете тогда бессмертие, – кинул Бах реплику. Ватута кивнул головой, он ее услышал. И Бах понял, что реплика опрометчива, – он хотел показать бесполезность для рангунов однонаправленного времени, но доказал его вредность: в нем циклического бессмертия не сохранить.
Кун Канна продолжал нанизывать в убийственную цепочку возражение за возражением. И дойдя до Высшего Разума, с восторгом живописал, сколько бесценного можно получить от настоящего Высшего Разума, если он существует. Дилоны всегда считали себя воплотителями Высшего Разума, но это не тот разум, которого ждут пришельцы. У того Разума, наряду с всепроницательностью, есть еще и всемогущество. Дилоны одарены озарением и провидением, но всемогущества у них нет. Именно поэтому сам он, знаменитый Кун Канна, попал в позорный плен… Он хотел, конечно, сказать, в почетный плен! Нет, какая польза, какая великая польза будет от знакомства со всемогущим Высшим Разумом – хоть бы немного перенять от того всемогущества.
И Кун Канна с воодушевлением громко провизжал:
– Я кончил, Властитель!
Ватута наморщил лоб, сжал губы. В пещере установилась густая тишина. Ватута заговорил:
– Итак, пришелец, доказать безвредность и бесполезность твоего прилета тебе не удалось. Доказано, что общение с людьми способно принести рангунам одновременно и пользу, и вред. Ты уяснил, чем это грозит тебе?
– Уверен, что твое решение будет милостивым.
– Самым милостивым, пришелец. Предоставлю тебе самому выбрать способ своей казни. Наиболее простой – распад тела под действием резонатора. Быстро, но мучительно, и казнь тебе не по рангу – так мы расправляемся с провинившимися хавронами, в этой казни нет почета. Гораздо возвышенней замуровывание с похоронами.
– Замуровывание с похоронами? – Бах не мог отделаться от чувства, что путается в дурном сне – хотелось разобраться в жутковатых подробностях видения.
– Да, замуровывание с последующими похоронами. Отличная казнь, только для особо чтимых. Тебя сперва закладывают в строящееся здание, возводят на твоем теле стены и даже колонны – это уже высшее отличие, но ты можешь просить и о нем, мы тебе не откажем в красивой колонне. Оконченное здание быстро разбивают, тело извлекают и с почетом хоронят. Все Бессмертные при похоронах говорят хорошие речи о прекрасном казненном. Но, может, тебе хочется еще большего отличия? Есть и такое. Казнь, которую совершают не рабочие и не воины, а одни Бессмертные. Тебя приводят в тот зал, где мы любовались твоими воспоминаниями, каждый Бессмертный берет с пьедестала один из священных камней, говорит в твою честь похвальную речь и бьет тебя священным камнем. Обычно пятидесяти ударов хватает. Бессмертных около ста, так что не тревожься – смерть обеспечена. Какую ты выбираешь форму преодоления жизни?
– Никакой! Считаю смерть абсолютно излишней.
– В принципе – правильно, – одобрил Ватута. – Мы тоже не признаем смерти. Но мы Бессмертные. А ты? Разве тебе даровано бессмертие?
– Послушайте меня, Ватута, и вы, Бессмертные, – с волнением сказал Бах. – Во всех мирах, где мы побывали, все разумные существа различают категории добра и зла. И если они воистину разумны, они защищают добро против зла.
– Добро и зло? – спросил Ватута. – Никогда не слыхал! Расскажи подробней, что такое добро и что такое зло.