Хроновыверт [сборник]
Шрифт:
– У меня тоже.
Бронированный вездеход уже с ревом мчался куда-то в темноту, не включая прожекторов, со скрежетом продрался сквозь проволочное ограждение базы, свалил вышку с пулеметом. Неясные тени прочерчивали дуги по сторонам, их бросало и раскачивало, как в шторм. Там, откуда они так неожиданно бежали, в небо вонзались столбы света и частые строчки несущихся цветных огоньков. Охрана тюрьмы палила в ночь изо всех стволов.
Космолетчики сидели на полу кабины, зажатые между какими-то стойками, ребрами и ящиками, вдыхая забытые запахи солярки, металла, масел и пластмасс.
Спустя несколько минут могучий командир похитителей, сидевший на жестком сиденье у трубы перископа, оглянулся, что-то проговорил соседу справа, колдующему над рацией, потом встал и пробрался к спасенным. Нагнувшись, положил руку на плечо Климова и указал на свободное сиденье. При этом он улыбнулся, и хотя в кабине было темно, а мимика аборигенов все же отличалась от мимики «настоящих» землян, Сонин все же понял, что улыбка у гиганта добрая. Он помог Климову перенести на сиденье Лозински, устроил сгоравшего от любопытства юного Данича возле сиденья водителя и, в свою очередь, стал рассматривать великана.
Тот, покосившись на офицера рядом, ткнул себя пальцем в грудь:
– Фарад Гордоншах.
Сонин усмехнулся, потому что его явно приняли за главного в их четверке. Климов тоже это понял, но лишь подмигнул Сонину, не желая вмешиваться в диалог.
– Веня Сонин, – представился тот. – Это Назар Климов, руководитель десанта. Раненый – Питер Лозински, командир звездолета, малыш – Боримир Данич.
Гигант оглянулся на сопровождавших его военных, что-то сказал, разведя руками. Сонин уловил знакомые слова, но смысл фразы не понял. Зато поняли Лозински и Данич: Питер засмеялся хрипло, а Боримир сказал тонким голоском:
– Они думают, что мы считаем, будто они все – убийцы и везут нас на наши похороны.
Громадный предводитель команды похитителей перестал улыбаться, с недоумением посмотрел на Данича.
– Скажи ему, Боримир, что мы принимаем их за тех, кто они есть, – сказал Климов. – Пусть делают свое дело. Будет нужна наша помощь – пусть попросят вовремя.
– В таком объеме я их языка не знаю, но попробую. – Мальчик с серьезным лицом обратился к Гордоншаху на смеси английского и фарси. Тот выслушал, пребывая в явной растерянности, и, вытерев пот со лба, коротко сказал:
– Хайр!
Его товарищ с унылой физиономией вдруг засмеялся, уловив неведомый космолетчикам юмор ситуации. Но тут один из водителей вездехода поманил Гордоншаха, тот вернулся на свое сиденье.
Ночь кончалась. Слева по ходу движения над горизонтом проступила серая полоса, расширявшаяся с каждой минутой. Небо над головой утратило антрацитовую черноту и распалось на клочковатую пятнистую пелену.
Вдруг вездеход резко клюнул носом. Сонин заметил мелькнувшую над ними – верхний люк был распахнут, иначе невозможно было бы дышать – крестообразную тень. Вездеход круто свернул с еле заметной дороги, сокрушил несколько сосен и остановился. Жесткая клепаная речь водителя бронемашины показалась пулеметной очередью.
ГЛАВА 13
– Лозински, Климов, Сонин и Данич, – продолжал доклад Зубавин, – находятся в подземном бункере, стены которого собраны из стальных плит, прозрачных для наших интравизоров. Вокруг бункера лагерь: дивизион систем залпового огня, две ракетные установки класса «земля – воздух», станция связи, всего около трехсот человек обслуживающего персонала. С трех сторон стоянка окружена лесом, с четвертой – холмы и болото, последнее – как раз в направлении на крейсер. – Зубавин показал минутный видеофильм, иллюстрирующий его речь. – Сам корабль окружен двумя цепями машин залпового огня и цепью ракетных установок типа «земля – воздух». А также тремя радарами, два из которых включены постоянно. Мы едва смогли пробраться к вам незамеченными.
– Каким же образом мы покинем корабль? – спросил Апхазава, буквально почерневший за последнее время. – Экипаж и работники экспедиции готовы к эвакуации давно.
– Шлюп придет ночью, – сказал Зубавин, понимающе глядя на бортинженера. – Придется сделать два-три рейса. Риск обнаружения, таким образом, увеличивается, но обойтись без него нельзя. Единственное, что меня беспокоит всерьез, – каким образом пробраться к месту посадки шлюпа незаметно. А пробираться придется километра три, если не больше. Вот если бы вы смогли подготовить стартовую площадку своих разведкапсул...
– Подготовим, – сказал Апхазава. – Вызывайте «Витязь».
В два часа ночи шлюп без помех забрал последних людей со «Славутича», и крейсер наконец опустел, обреченный на «тихий» атомный распад. На нем, заполненном тишиной, остались Лидия Данич, Апхазава, который должен был привести в действие аппаратуру распада, и оперативная группа спасателей во главе с Зубавиным.
Военные власти страны, очевидно, не подозревали еще о подоспевшем на помощь первом земном корабле. Координатор ловил их перекрестные передачи, в которых преобладали служебные разговоры, приказы охране и упорно повторявшиеся призывы какой-то анонимной организации не верить лживым посулам военных «оказать помощь в ремонте крейсера».
– Завтра истекает срок нашего ответа, – сказала Лидия, прислушиваясь к переводу. – Вернее, уже сегодня, в шесть утра.
– В шесть? – повторил Зубавин. – А ночь кончится через четыре, и за это время надо успеть сделать все. На корабль мы уже не вернемся. Ждите нашего сигнала и уходите на «Витязь».
Спасатели принялись за экипировку: надевали пленочные, непроницаемые для пуль комбинезоны, генераторы защитного поля, делавшие их горбунами, кресты антигравов. Апхазава понаблюдал за ними, потом нерешительно подошел к Зубавину.
– Разрешите, я пойду с вами? Лидия справится и без меня.
Зубавин решил было отказать, но посмотрел на бортинженера и согласился.
В абсолютной темноте под невидимой, но ощущаемой тушей корабля Зубавин задержал группу и сказал специально для новичка:
– Повторяю задание. Игорь и Саша со спецаппаратурой устраиваются возле лагеря, там же, где и в прошлый раз. Остальные к бункеру, связь постоянная. Будем действовать согласно обстановке. Высота полета не выше метра над лесом. Вперед!