Хрупкие плечи
Шрифт:
Странная собака ночевала у них на пороге пару недель, иногда лениво «погавкивая» ночами, но больше прикидываясь мохнатым ковриком и флегматично пропуская всех идущих в гости к Лиде. Впрочем, не всех,. Спустя несколько дней Лида выскочила на улицу, услышав мощное «гав» и, почти одновременно, громкий женский вскрик, и застала довольно интересную картину.
К ней в гости шла Надя. И, то ли напуганная собакой, то ли просто не ожидая увидеть такого зверя у Лиды, что-то выронила. По снегу расплылось ярко алое пятно. Надя с широко распахнутыми глазами пятилась от порога, на котором словно нерушимая скала стоял Туман.
– Лид-да, шо за звірюга в тебе завелась?
– Сторож мой. Классная собака, правда?!- Лида не удержалась от небольшого ехидства.
– Та ну тебе… Хотя би попередила, що заходить в двір тепер до тебе не можна.
– Почему ж нельзя? Можно. До сегодня все заходили. Да не бойся ты, проходи.- Туман добрый,- махнула рукой Лида и попыталась немного сдвинуть милую зверушку, чтоб приоткрыть дверь шире. Но не тут то было, собака, словно влитая стояла на пороге и сверлила внимательным взглядом Надю.
– Та нє, спасибі, я якось іншим разом зайду…- скривилась, словно съела лимон, Надя, и аккуратненько, задом очень быстро вышла из двора.
– А что ты хоть хотела?- изумилась Лида. Надя обычно если «случайно» заходила, то с целью долго и основательно «позаседать».
– Та… Нічого такого… Потім якось… - Надя развернулась и быстро-быстро пошла вдоль улицы, а Туман, тряхнув головой, повернул к Лиде морду, на которой, она могла поклясться, играла лукавая улыбка.
– Ну-ну, Туман, я смотрю, у тебя свое понятие - кого в наш дом пускать, кого нет.
– И я с ним полностью согласна, - хмыкнула выходившая погулять на улицу Вероника., Стоило Наде скрыться, Туман снова стал вежливо-ласковым и уже никому не мешал выходить из дома. Младшая дочка Лиды Надю тоже недолюбливала. И хоть Лида не совсем соглашалась с ней в части «зачем она к нам приходит, только что-то плохое рассказать да порадоваться нашим проблемам?», но и не могла отрицать, что у Вероники удивительное чутье на людей. Плохих, лживых и корыстных, она определяла моментально, вынося вердикт - «не нравится» или вообще в глаза высказывая свое мнение людям. Чем изрядно приводила тех в замешательство, или, если Лида ее упорно не слушала по каким-то причинам, предпочитая отсиживаться в своей комнате, когда подобные появлялись в доме.
– Так что ж ее теперь вообще на порог не пускать?
– Зачем не пускать? Она и сама вон как прытко ускакала,- улыбнулся «добрый» ребенок, поглаживая пса.- О, еще гости. – Лида, подняв голову, увидела, как к калитке подходит Сергей.
– Привет Серега, заходи.
– Может лучше ты ко мне подойдешь? А то зверь у тебя знатный завелся. Такой одной лапой прибить может.
– Да что ж вы все так на эту милую зверушку ополчились-то?
– возмутилась Лида, подходя к воротам, над которыми как мачта возвышался худощавый Сергей. Красное от мороза лицо оттеняло шрам на скуле, а слегка навыкате глаза с опаской косились на Тумана. Смотрелось это довольно смешно.
– Та ну… Я как-то к тебе вечером хотел зайти, подошел постучать в окно, а тут передо мной из-за сугроба появились огромные глазищи в клубах тумана… Жуть такая, а потом еще та-акой - «Гав…». Давно я так не бегал… Второй «гав» уже из конца улицы услышал. Ты х-оть предупреждай…
– Так тебе и надо, нечего по ночам под окнами шастать - хмыкнула Лида,- небось, еще и не трезвый был?
– Ну, было немного… Но это ж не повод… И я фотографии принес…
– Значит повод. Вот, сегодня трезвый, видишь, и собака на тебе вообще не реагирует ,- Туман, словно в подтверждение ее слов, демонстративно ушел с Вероникой в дальнюю часть двора и «ухом не вел» на второго визитера.
– Пошли в дом.- Лида открыла калитку, впуская Сергея.
– Точно?- он снова покосился на пса, который, на него не обращал внимания, а ходил по двору хвостиком за Вероникой, которую за собакой было едва видно. Она при желании могла б на нем спокойно верхом кататься.
– Точно-точно,- Заходи уже, горе, горячим чаем угощу, а то все конечности отморозишь. Вон нос уже красный как помидор, небось, по селу с фотографиями не первый час бродишь?
– Не первый- Сергей, покорно кивнув, прошел в дом за Лидой.
§§§
Надя, сидела, рассматривая остатки красной жидкости на дне надбитой бутылки, и чуть не плача от досады. Ну что ж за невезение такое! Землю заговоренную к порогу сыпать Лида не захотела, заговоренное вино, на которое Надя полгода потратила, собирая нужные компоненты и условия, банально разлилось под взглядом этой псины… Вот откуда у Лиды постоянно такие защитники появляются? Она ж их не то, что не зовет, в упор не видит! Вот бы ей такую «собачку» в дом… Она б таких делов наворотила… Да за такого помощника, большинство бабок, ведьм, знахарей и прочих промышляющих предоставлением нестандартных услуг, полжизни бы отдали и пару родственников в придачу, а к этой – само прибилось! Спит на старой тряпке на пороге! Такое сокровище и на тряпке! На цементном пороге! Зимой! Добровольно! Вот почему?! Почему жизнь так несправедлива!? Одним все, но они это не ценят и не осознают, а другим только способности кое-что видеть. Ведь это же самое противное - видеть возможность и … не иметь возможности воспользоваться… Нужно снова ехать к Аише… Она подскажет другой способ. Лиде ее «крылья» вообще не нужны! А вот Наде… очень пригодятся… Нужно же как-то выбираться из этой бесконечной серости, называемой жизнью… Мужа уже сил нет видеть – беспробудно пьяная морда, сын – уже весь в друзьях- компаниях, родители – у тех своя жизнь… А жизнь и молодость-то стремительно уходят, и нужно с этим что-то делать…
Гертруда
Гертруда присутствовала сегодня на общем собрании колхозников просто из любопытства. Она не была членом колхоза – учителя не относились к этой «привилегированной» части населения, но ей, как и многим здесь, было очень интересно посмотреть, чем все это закончится. Все село гудело после того, как цветоводша таки выиграла суд и обязала агрофирму, выделить ей в натуре земельный пай. Рассказывали, что в повестку дня общего собрания этот вопрос вписывали под такое выражение лица председателя, что все находящиеся в кабинете вздохнуть боялись.
Людей собралось много. Еще бы, в кои-то веки собрание что-то решает. Правда, вместе с выделением земельного пая председатель поставил сразу и вопрос о выходе из членов агрофирмы. Но, как оказалось, это была не такая страшная угроза и, кроме Лиды, неожиданно «нарисовалось» еще с десяток желающих! Вот уж действительно неожиданность, особенно для председателя.
Собрание проходило бурно, с криками, спорами, возмущениями. Местная «черноротая» бабенка, ярая приверженка колхоза, и, поговаривают, в прошлом - любовница председателя, долго и тщательно костерила желающих выйти из колхоза «который о всех заботится», призывала на их головы все кары как земные, так и небесные, чем доставила истинное удовольствие председателю. Остальные же просто ждали хоть маленькой паузы в ее монологе, чтоб усадить на место и продолжить разговор по существу. Цветоводша выступила кратко, но очень емко и харизматично. Ее искренне изумление тем, что борьба за гарантированные законом права воспринимается председателем как личное оскорбление, было воспринято залом двояко. Многие неожиданно задумались. А ведь и правда, женщина ничего плохого не хочет, ничего незаконного не просит… Просит просто отдать то, что и так ей, вроде как, принадлежит… Ей бы в депутаты… Умеет убедить народ… Ее старшая дочка сидела на сидении рядом и что-то там записывала. Гертруда перегнулась через кресло и с удивлением увидела, что Руслана не пишет, а тихонько рисует шаржи на членов комиссии собрания! Вот уж кому тут скучно, несмотря на судьбоносные решения для ее семьи. Шаржи, нарисованные карандашом на каком-то отрезке желтоватой, похоже оберточной, бумаги, получались на редкость точными. Председатель, главный инженер, бухгалтер, агроном, жена председателя, показательно-скромно занимающая место секретаря собрания, все были очень узнаваемы. Лида, вернувшись после своей речи со сцены клуба на место, заметила творчество дочки и тихонько рассмеялась. К ней склонилась соседка и… шарж пошел гулять по рядам…