Хрущев. Смутьян в Кремле
Шрифт:
Через год после своего доклада, в котором Хрущев доказывал, какой вред нанес Сталин стране, он напоминал о выдающейся роли Сталина в советской и мировой истории и ставил его деятельность в пример коммунистам. Создавалось впечатление, что Хрущев был не рад последствиям своего доклада. В своих мемуарах Хрущев писал: «Решаясь на приход оттепели и идя на нее сознательно, руководство СССР, в их числе и я, одновременно побаивались ее: как бы из-за нее не наступило половодье, которое захлестнет нас и с которым нам будет трудно справиться… Мы боялись лишиться прежних возможностей управления страной, сдерживая рост настроений, неугодных с точки зрения руководства. Не то пошел бы такой вал, который бы все снес на своем пути». Видимо, эти настроения были особенно характерны для Хрущева в конце 1956 года и начале 1957 года.
К этому времени банкротство Хрущева как политика было очевидным, и в стране снова поползли слухи о том, что скоро его назначат министром сельского хозяйства, а пост
Глава 4
БУНТ ПРОТИВ СМУТЬЯНА
В конце 1956 года стало ясно, что дела идут плохо не только на международной арене, но и внутри страны. В стране проявлялись оппозиционные настроения, которые были схожи с теми, что привели к волнениям в Польше и восстанию в Венгрии. 4 ноября, в день, когда советские войска вошли в Будапешт, на Президиуме ЦК обсуждался вопрос «Об очищении вузов от нездоровых элементов». При этом Фурцевой, Поспелову, Шелепину, а также министру высшего образования В.П. Елютину поручалось внести соответствующие предложения. 6 декабря 1956 года был подготовлен проект письма ЦК КПСС ко всем партийным организациям о мерах по пресечению имеющих место вылазок антисоветских и враждебных элементов. Было решено также разработать закон о борьбе с «антисоветчиками». Вскоре несколько сотен человек были арестованы по обвинению в подрывной деятельности. В закрытом письме ЦК от 19 декабря 1956 года содержался призыв покончить с враждебной шумихой и безжалостно «пресекать преступные действия».
Правда, антисоветские настроения не носили массового характера. Этому способствовало и то обстоятельство, что на протяжении 1956 года был принят ряд популярных мер, направленных на улучшение социального положения ряда категорий населения: сокращен рабочий день в предпраздничные и предвыходные дни на два часа, введена укороченная рабочая неделя для подростков от 16 до 18 лет, увеличены отпуска по беременности, был принят закон о пенсиях. Судя по воспоминаниям Кагановича, осуществление этих социальных программ потребовало непредвиденных расходов, что вызвало раздражение Хрущева. «При обмене мнениями в Президиуме, – вспоминал Каганович, – Хрущев набросился на меня за предложенные слишком большие, по его мнению, ставки пенсий. Я ожидал возражения со стороны Министерства финансов, но никак не думал, что встречу такое нападение со стороны Хрущева, который всегда демонстрировал свое «человеколюбие», или точнее, "рабочелюбие"». В конечном счете был принят компромиссный вариант.
Однако льготы различным категориям населения не сопровождались обычным в послевоенные годы снижением цен, от которого выигрывало все население страны. Сокращение расходов на снижение цен объяснялось прежде всего тем, что план на 1956 год не был выполнен. На состоявшемся в декабре пленуме ЦК КПСС была признана необходимость снизить показатели пятилетнего плана, принятого в начале 1956 года, из-за невозможности их выполнения. О финансовых трудностях свидетельствовало принятое в марте по инициативе Хрущева решение отказаться на 15—20 лет от выплат населению по государственным займам. 19 марта 1957 года на заседании Президиума ЦК Хрущев предложил, чтобы было принято обращение от рабочих крупных предприятий об отказе от выплат по займам. Так и было сделано.
В поисках способа активизировать рост производства Хрущев решил возродить существовавшие в первые десятилетия советской власти местные совнархозы, которые бы стали управлять хозяйством. Своими мыслями Хрущев поделился с председателем Госплана СССР Байбаковым в конце 1956 года. Байбаков возражал: «Нельзя ликвидировать министерства топливо-энергетические, оборонной промышленности, транспорта, сырьевые и машиностроительные. А если нужно проверить целесообразность создания совнархозов, то лучше начать с отраслей, производящих товары народного потребления и продовольствие, то есть местной и пищевой промышленности… Если мы ликвидируем министерства, то потеряем бразды правления в экономике… не будет управления отраслями, развалим хозяйство, разбалансируем экономику». Хрущев отвечал: «Вы – ведомственник, привыкли руководить через министерства, не считаясь с мнением республик и областей. А им виднее». По словам Байбакова, «Хрущев явно нервничал, он не любил, чтобы его излюбленным планам перечили, но дело шло о главном: о всем всесоюзном хозяйстве, и я продолжал объяснять, что ведомственность в этом случае сменится местничеством и неизвестно, что лучше. У Первого (так звали в ЦК Хрущева) явно не было никакого желания выслушивать мои доводы, и наш разговор закончился ничем».
Хрущев внес на рассмотрение заседания Президиума ЦК 28 января 1957 года свою записку «Об улучшении организации руководства и строительством». Хрущев предложил превратить Государственную комиссию по экономике в передаточное звено. Хотя за Госпланом оставалась разработка долгосрочных планов, реальный контроль за производством переходил к совнархозам. Байбаков вспоминал: «Хрущев… оправдывал введение совнархозов, как возврат к экономической политике, проводимой Лениным. Когда же началось обсуждение доклада, я выступил с предложением об организации Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ). Я понимал, что вопрос о совнархозах решен, возражать бесполезно и предложил создать орган, который решал бы централизованно важнейшие вопросы развития народного хозяйства, находящиеся ранее в ведении министерств. Но мои соображения так и не учли».
Против предложений Хрущева возражал на заседании Президиума ЦК М.Г. Первухин, назначенный 25 декабря 1956 года председателем Государственной экономической комиссии СССР. Он заявил, что является сторонником «крупных министерств. Что такое министерства? Это – крупные фирмы. Преимущества есть – в концентрации, и централизации, и специализации. Этот плюс мы теряем при территориальном управлении. Есть отрасли хозяйства, которые не могут быть разъединены». Идеи Первухина разделял Молотов. Решительно осудил предложения Хрущева и Ворошилов, заявивший: «У нас единое государство. В раздроблении видеть спасение – неправильно». Он призвал «изучить хорошенько, рискуем иначе». Предложил «не спешить» Сабуров. Зато предложения Хрущева поддержали Булганин, Брежнев, Беляев, Суслов, Фурцева, Шверник. Энергично поддержав Хрущева, Аристов заявил: «Мы даже не представляем, какие выгоды принесет эта перестройка!» Защищая свои предложения, Хрущев говорил: «В реорганизации я вижу не спад, а прилив крови».
Свои предложения Хрущев вынес на рассмотрение февральского (1957 г.) пленума ЦК КПСС. Джерри Хаф ставил вопрос: «Почему Хрущев решил бросить вызов своим оппонентам в феврале, но не захотел делать этого в декабре?» Хотя наверняка ответить нельзя, но некоторые соображения кажутся уместными. К февралю волнения в странах-сателлитах (так в США было принято называть европейские социалистические страны. – Прим. авт.) волнения были прекращены и перестали создавать опасную ситуацию. Обильный урожай на целине служил оправданием сельскохозяйственной программы Хрущева. Возможно, что решимость Хрущева действовать объяснялась его уверенностью в том, что теперь он придумал программу, которая может сплотить Центральный комитет вокруг него. В составе ЦК было всего 19 промышленных администраторов. В то же время членами ЦК были 70 республиканских государственных и партийных руководителей, а также секретарей областных комитетов – то есть 53 процента из лиц, имевших право решающего голоса. Эти люди непосредственно выиграли бы от реорганизации системы управления». Возможно и то, что, оказавшись вынужденным опереться на Молотова и Маленкова в дни острых международных кризисов, Хрущев заметно ослабил свои позиции. Теперь он хотел взять реванш за свое отступление, опираясь на поддержку местных партийных руководителей.
Отметив позитивные стороны хрущевских предложений, Таубмэн в то же время обратил внимание на их политиканскую подоплеку: «Местные партийные руководители, которые стали бы господствовать в местных совнархозах, были теми людьми, на кого он опирался в Центральном комитете. В то же время министры и плановики, которых бы сослали в провинцию… были союзниками его критиков. Хотя центральные министерства ставили свои ведомственные интересы выше интересов территорий, на которых были размещены их заводы, новая система поощряла местничество и игнорировала всесоюзные интересы. Если бы вопрос касался лишь одной экономики, Хрущев может быть бы постепенно осуществлял свои предложения, но так как реформа была политической и поскольку он в любом случае не был в состоянии себя сдерживать, он не стал ждать… Учитывая колоссальный характер перемен, реформа была проведена почти моментально».
Хотя на пленуме окончательных решений принято не было, Хрущев развернул пропаганду своих предложений, выступая в различных городах страны. В печати была организована дискуссия. Но ее итог был заранее предрешен, после того, как стало ясно, чем оборачиваются выступления против предложенной реформы.
В ходе дискуссии Молотов подготовил записку с возражениями против намеченных преобразований. И тут же был подвергнут нападкам со стороны большинства участников заседания Президиума ЦК. Брежнев утверждал, что «если пойти по пути, который тт. Молотов и Байбаков предлагают, – в тупик зайдем». Фурцева сетовала, что «всякий раз какое-то особое мнение у Молотова. Тяжелый осадок остается». Суслов: «Сам факт подачи записки т. Молотова вызывает партийный протест. Нелояльно». Осудили записку Молотова Маленков, Козлов, Кириченко, Аристов, Поспелов, Шверник, Шепилов, Беляев. Даже Первухин, который был против реформы, осудил Молотова. Лишь Ворошилов и Каганович защищали Молотова. Хрущев увидел в записке Молотова политический проступок. Он заявил: «Молотов… не верит в это дело. Молотов совершенно не связан с жизнью. По целине – не согласен, по внешней политике – не согласен, эта записка – не согласен. На пленуме не выступал – наверное тоже был против. Сейчас предлагает комиссию – тоже, чтобы оттянуть. Не всегда Молотов был нетороплив. Торопил в период коллективизации, торопил, когда группу генералов репрессировал». Было совершенно очевидно, что Хрущев возобновлял наступление против своего главного оппонента, прерванное событиями в Польше и Венгрии. Хрущев предложил «осудить» Молотова и «указать: неуважение к коллективу».