Хрустальные сферы
Шрифт:
— Ты всегда рвался вперед. Самый дальнолетный дальнолетчик. Но придется немного подождать. День-два, и мы наконец покинем колыбель.
Мне незачем было напоминать ей, что я долгождал дольше, чем она — дольше, пожалуй, чем кто-либо из живущих на Земле — и я постарался скрыть волнение, прислушиваясь к звучащей в душе музыке небесных сфер.
3
Со времен моей молодости человечество знало четыре способа частично обойти уравнения Эйнштейна, и еще два позволяли вообще не обращать на них внимания. «Пеленор»
Находка оказалась в небольшой соседней галактике под названием Скульптор, и чтобы попасть туда, нам потребовалось двенадцать лет корабельного времени.
По пути мы миновали по крайней мере две сотни доброзвезд — желтогорячих, стабильных и… недоступных. В каждом случае были признаки планет. Несколько раз мы пролетали настолько близко, что в суперскопы удавалось разглядеть яркие голубые горошины водных миров, которые одиноко кружились, приманивая и искушая нас, у своих доброзвезд.
В прежние времена мы непременно задержались бы, чтобы закартографировать такие планетные системы — остановившись за пределами опаснозоны и изучая подобные Земле миры с помощью приборов: ведь придет день, и человечество научится намеренно делать то, что «Искателю» удалось по неведению.
Один раз мы действительно остановились и зависли в двух светоднях от очередной доброзвезды, у самой хрустасферы. Возможно, мы рисковали, подойдя так близко, но это было выше наших сил. Потому что водная планета внутри излучала промодулированные радиоволны!
Четвертая — увы, только четвертая! — техническая цивилизация, обнаруженная человечеством за все время поисков. Почти год мы провели у этой хрустасферы, размещая автонаблюдателей и записывающую аппаратуру.
Нет, мы не пытались вступить с ними в контакт. Теперь нам уже известно, что произойдет. Зонд просто натолкнется на хрустасферу, и его сомнет, раздавит, скроет обрушившимися со всех сторон мегатоннами застывшей воды — появится лишь новая комета.
Любое сфокусированное излучение вызовет подобную же реакцию: на поверхности хрустасферы образуется отражающее пятно, которое воспрепятствует любым попыткам связаться с местными жителями.
Однако мы могли слышать их. Хрустасферы выполняли роль односторонних барьеров для модулированного излучения — и светового, и радио — а также для разума в любой форме. Но они пропускали сигналы изнутри.
В данном случае мы быстро поняли, что это еще одна раса-улей. Ни интереса к дальнему космосу, ни самой концепции космических перелетов у них не было. Разочарованные, мы оставили автоматы наблюдать и продолжили путь.
Еще за несколько светонедель до цели мы поняли, что летели не напрасно. Зонд не ошибся: перед нами действительно была доброзвезда — стабильная, старая, одинарная — и теплый желтый свет звезды преломлялся бледной мерцающей аурой из десяти квадриллионов снежинок, ее разбитой хрустасферой. Нетерпение росло.
— Там целая серия планет, — объявил наш космофизик Йен Чинг, ощупывая руками созданную по показаниям сверхчувствительных приборов модель внутри холистического
Мы восторженно закричали. С тремя планетами есть шанс, что хотя бы один из этих каменных шариков окажется в пределах жизнезоны.
— Сейчас-сейчас… кажется, одна из нормопланет имеет… — Чинг вытащил руки из проектора, сунул что-то в рот и, словно дегустатор, оценивающий тонкое вино, закатил глаза, пробуя «планету» на вкус. — Вода! — Он задумчиво причмокнул губами. — Да! Много воды! И я чувствую жизнь. Стандартная карбожизнь на основе аденина. Хм-м… Я бы даже сказал, что белки левосторонние, и это хлорофилльная жизнь…
Все заговорили разом, возбужденно загомонили, и нашему капитану Мойше Боку пришлось кричать, чтобы его услышали.
— Тихо! Успокойтесь! Похоже, сегодня все равно никто не уснет. Где жизнеисследовательница Тайга?.. Так, у тебя готовы списки ледотел для оттаивания на случай, если мы обнаружим добропланету?
Элис достала список из кармана.
— Готовы, Мойша. Здесь биологи, технисты, планетологи, кристаллографы…
— Приготовь, пожалуй, еще археологов и контактеров, — ровным голосом произнес Чинг.
Мы все обернулись и увидели, что он снова запустил руки в холистический проектор. На лице у него появилось мечтательное выражение.
— Нашей цивилизации потребовалось три тысячи лет, чтобы загнать астероиды на оптимальные орбиты. Но по сравнению с этой мы, похоже, просто, дилетанты. Каждое мелкотело, вращающееся вокруг этой звезды, давно терраформировано. Они словно древние солдаты на параде — рядами и колоннами… Трудно даже представить себе такие масштабы работ…
Взгляд Мойши скользнул в мою сторону. На мне, как на его заместителе, лежала ответственность за безопасность корабля — оборона, если «Пеленор» подвергнется нападению, и уничтожение, если нам неминуемо грозит захват.
Уже давно человечество сделало один важный вывод: если доброзвезды без хрустасфер встречаются так редко и так нужны нам, они могут оказаться столь же желанны и для какой-то еще вышедшей в космос расы. Если какие-то другие разумные существа сумеют выбраться из скорлупы хрустасферы и, подобно нам, будут искать доступные доброзвезды, что они подумают, встретив чужой корабль?
Я точно знаю, что подумаем мы. Мы решим, что чужак прилетел не откуда-нибудь, а из системы доброзвезды с разбитой хрустасферой.
И от меня требовалось сделать все, чтобы никто чужой не проследовал за «Пеленором» до Земли.
Я кивнул своей помощнице Йоко Муруками. Мы заняли места в боесфере, активировали огневую консоль и приготовились ждать. «Пеленор» тем временем медленно, осторожно входил в планетную систему.
Йоко глядела на консоль с сомнением. Похоже, слова Йена о технологической мощи этой расы заставили ее усомниться в эффективности даже нашего мегатераваттного лазера.
Я пожал плечами. Скоро мы все узнаем. А пока мой долг выполнен: боесфера включена, и, даже если мы погибнем, самоуничтожение сработает автоматически. Время тянулось час за часом. Я внимательно следил за всей поступающей информацией, но из глубокопамяти, непрошенные, всплывали воспоминания.