Худловары
Шрифт:
«Увидеть Иерусалим и умереть от множественных гвоздевых ранений!» — мечтали ранние христиане. В отношении Ватикана я бы переформулировал это иначе: «Увидеть Папу — и больше никогда не ругаться с мамой!» Увы, к нашему приезду Папа свалил в родную Польшу. Видно, заскучал по блондинкам. Нам осталось удовольствие попроще — поймать папское окно в оптический прицел.
В Пантеоне целую минуту стоял под девятиметровой дырой в небо, через которую говорят с богами. Ни один бог так и не пришел. Суки! Нет, я понимаю Папу — дедушка старый, ему все равно. Но эти-то, которые на небе, — могли
Собор Св. Петра: после таких циклопических сооружений сразу веришь, что мы живем в свободном и демократичном мире. Сколько рабов надо было угробить, чтобы выстроить одну такую арочку! То ли дело в наше время — такое же количество людей цивилизованно убивает одна ковровая бомбардировка. Никаких пыток искусством!
Хотя некоторые виды искусства лечат. Сикстинская капелла — отличное средство от остеохондроза. Люди выходят наружу с запрокинутыми вверх головами и какое-то время так и ходят по Риму с хорошей осанкой.
Узнал наконец, что такое «пиета». Это когда женщина держит мужика на коленях, а не наоборот. Тоже, видимо, что-то лечебное.
В музее Ватикана красивая японка лежит на полу под Аполлоном типа Бельведерским. Лежит и слегка меняет позы — и так, и эдак… Очень эффектно. Сначала думал, она что-то лечит. Эпилепсию там или геморрой. А оказалось, они так фотографируются. Восток — дело тонкое.
Сестрица моя тем временем нашла каменных львов и фотографируется с ними. Не японка, конечно, но сочетание тоже шизовое. Вдобавок львы тут странные — все ухмыляются такими подлыми католическими ухмылками.
Ну вот, Площадь Испании есть, а Одри Хепберн нету! Прождал ее полчаса в угловом кафе с видом на Испанскую Лестницу. Съел 3 (три) разные пасты: спагетти, лазанью, равиоли с сыром и шпинатом. Так и не вышла принцесса! Нет, это неправильные римские каникулы!
Мавзолей Адриана еще называют «Замок Ангела», потому что на крыше его стоит ангел в натуральную величину, но в очень ненатуральной позе. С виду он как будто подтирается, но это не так. По преданию, ангел этот появился во время чумы и собирался, прямо как тот господин Волобуев, вложить свой меч в ножны, давая понять людям, что чума заканчивается. Но в этот щекотливый момент ангел увидел внизу такую клевую телку, что совершенно забыл, зачем вообще прилетел. Так он теперь и стоит уже несколько веков в раскоряку, пытаясь вспомнить, что же он собирался делать со своим дурацким мечом. После появления на куполе этого ангела-тормоза вокруг замка стали происходить всякие чудеса. Например, в первый Святой Год мост перед замком обвалился под напором паломников — 170 человек в один момент отдали богу свои коньки. Были там и другие чудеса!
(А что, из меня может выйти неплохой экскурсовод, когда я не ленюсь. А то сестра ругает мои экскурсии за лаконизм — обычно я говорю просто: «Это известный чувак на известном коне»…)
Римский Форум — заброшенная стройка, куда римляне свозили археологический мусор циклопических размеров. Сестра куда-то ушла, так что вместо проведения своей экскурсии я слушал чужие, на французском и английском. Как понял из услышанного, на этой стройке часто бухал Цезарь с корешами. Пили они в основном сухое шампанское («Брют»), а сладких женских вин не уважали. Откуда и пошло выражение «И ты Брют?», означающее крепкую мужскую дружбу.
Сестра вернулась: отколупала где-то кусок древней колонны. Блин, неужто придется везти этот валун домой через всю Европу?
Теперь я знаю, зачем ей кусок древней колонны: она нацарапала им свое имя на Колизее! Вот оно, загадочное поколение Пи: даже древние камни собирают из чисто практических соображений.
В Италии не любят английский. «Ты же в Италии — вот тебе путеводитель на итальянском!» — говорит флорентийский торговец, обсчитывая меня на два еврика. Даже в местном шотландском баре пришлось долго объяснять на пальцах, что такое «бутылка» и «туалет».
А просвещенная Европа в целом никогда не любила борцов за высокую нравственность. Напротив собора лежит канализационный люк, куда спустили Савонаролу после того, как повесили и сожгли. Ксюша объяснила мне по телефону, что Савонарола — это вроде «Идущих вместе». Надо же, как повторяется история: символом «Идущих» тоже является унитаз.
Сестра опять нашла каменных львов и фотографируется с ними. Где она их только высматривает?
В завершение прогулки по Флоренции решил тоже сфотографироваться. У домика, где вешали трупы. Вообще не люблю фотографироваться, но уж больно симпатичный домик — эдаким кораблем на «пяти углах», и балкончик на носу. На балкончике цветочки. А под балкончиком позирует какая-то чиполлина в развратной короткой юбке. Вот, думаю, и местная безнравственность в кадре будет: руссо туристо, облико морале…
Оставил сестру с камерой на той стороне, сам перешел улицу и стал позировать у домика-корабля. Чиполлина тут же подваливает, начинает «ай-лю-лю»… О ужас! Я попал не в «Бриллиантовую руку», а в самое настоящее «Собачье сердце»! Потому что она протягивает мне не руку, а ручку:
— Не хотите ли подписать воззвание в защиту жертв СПИДа?
— Нет.
— Вы говорите по-английски?
— Да.
— Вам не нравится помогать жертвам СПИДа?
— Я не люблю ставить подписи.
— Ни в каких случаях?
— Ни в каких.
— Может, вы тогда хотите внести небольшое пожертвование в пользу жертв СПИДа?
— Нет, я просто хочу сфотографироваться около дома, где вешали трупы!
После этого она сразу свалила. Но я еще долго с сочувствием вспоминал Савонаролу.
Вена — город массивных зданий и микроскопических урн. Так и ждешь, что от какого-нибудь каменного льва на фронтоне отвалится мраморное яйцо — и прямо тебе в темечко. А ни фига! Никаких отломанных яиц, нигде ни окурочка. Кусты стрижены под пуделей, и даже трава как будто вылизана вся.
Черт дернул меня изобразить джентльмена: уже полчаса хожу по этой барочной чистоте на площади Марии-Терезы с огромным пакетом пустых бутылок из-под пива. Вокруг идут девушки, при виде очередной урны они радостно орут: «И в эту тоже не влезет!»
А вот с запахом тут ничего не могут сделать, как ни вылизывай. Все города пахнут, и Вена, пожалуй, эффектнее многих. В Нью-Йорке во время прогулки по Маленькой Италии тебя с каждым порывом ветра кидает в соседний Китай — и обратно в пасту. В Вене проще: весь центр громко и основательно воняет лошадиным говном. Время от времени, при севером ветре, в говно просачивается запах пирожных, но ненадолго.