Хулиганка и бунтарь
Шрифт:
— Мне кажется, или ваши помыслы пошлы? — спросила Люся, продолжая плохо изображать невинность.
Денис сомкнул на её талии свои большие руки, и она задрожала. В голове торпедой пролетела мысль, что трусы, надетые перед театром, были «непарадные». Но страсть была так сильна, что трусы, не подходящие ни к бюстгальтеру, ни к случаю, Люсю больше не волновали.
Лучшей подругой Люси была Катя Хетцер. Дома, где они выросли, стояли параллельно
Катя любила скейтбординг и поэтов-футуристов. Она даже диплом по футуризму писала — «Новаторство поэтической мысли в “Танго с коровами”[4]».
Люсю же влекла этимология. Темой её диплома был «Парадокс родственных связей в лексическом составе русского языка». В ходе работы Люся обнаружила, что родственниками являются такие слова, как «грех» и «греть», «конопатый» и «конопля», «либидо» и «любовь», «мебель» и «мобильный», «майор» и «мажор», «убогий» и «богатый», «врать» и «оратор».
Пообщавшись с Денисом менее получаса, Катя Хетцер была беспощадна:
— Решительно недалёк. Абсолютный примитивизм — как в мышлении, так и в выражении этого мышления. Люсь, я не спрашиваю, где были твои глаза. Я спрашиваю, где был твой мозг?
— Мозг в отпуске.
— Я вижу, и это пугает меня больше всего.
— Зато я влюбилась.
Катя недовольно цокнула языком.
— Слово «любовь» звучит как архаизм. Секс был?
— Вчера. Сразу после «Секста».
— Недолго он штурмовал бастион твоей невинности, — с усмешкой отметила Катя.
— Меня только одно смущает. Его идеал женщины — Электра.
— Которая из пьесы Софокла?
— Которая Кармен.
— А, ну тогда прими мои соболезнования, до Кармен Электры тебе чуть-чуть, как до луны.
— Катя! — вознегодовала Люся.
— Кто, как не друг, скажет тебе правду?
— Лучше, как друг скажи, что мне делать?
— Плевать. Либо на него, либо на его идеалы.
— Плевать… на него?
— А пуркуа бы па?[5] — Катя ходила на курсы французского языка и никогда не упускала случая это продемонстрировать.
Люся писала доклад «Искусство слова в прозе Пушкина», чтобы выступить в мае на Кирилло-Мефодиевских чтениях. Денис в это время блудил в Интернете.
— Страница сорок пять, — увлечённо бормотала Люся. — Пункт шестой… Кибальник[6]…
— Ты чё материшься?
— Это литературовед, я использую его статьи о Пушкине. Ещё я опираюсь на Балли.
— На остров Бали?
— На Шарля Балли[7]. В своём докладе я ссылаюсь на многих учёных — Потебня, де Соссюр, Травничек, Трнка и Скаличка, Педерсен…[8]
— И Педерсен — друг Кибальника?
— Педерсен давно умер. Свои исследования они проводили, мягко говоря, сепаратно…
— Как?!
— Всё, не мешай мне.
Денис жил с родителями, но часто ночевал и обедал у Люси. В скором времени он очень по-свойски обосновался в Люсиной жизни и стал в ней буквально незаменим. Хотя особой пользы в дом он не приносил, зато много пользы приносил в постели. После первого же раза Люся с восторгом поняла, что он лучший любовник, который у неё был. К двадцати одному году у неё насчитывалось уже пять партнёров, двое из которых были одноактными. Обычно Люся не встречалась с парнем больше месяца — дольше её не выдерживали.
— О чём она вообще, твоя этимология? — спросил Денис.
— «Этимон» по-гречески означает «истина». Её-то я и ищу.
— Понятно, правду ищешь.
— Только представь, за каждым словом — даже в одну букву — стоит целая история: происхождение, родственные связи, эволюция значения… — вдохновенно сказала Люся. — Возьмём слово «быдло». Изначально так называли крупный рогатый скот, потом — чернорабочих, а сейчас под этим словом подразумеваются… люди полукультуры. Наглядный пример семантической эволюции.
— Прикольно.
— Или «вокзал» — раньше это было «увеселительное заведение», а теперь…
— В принципе, то же самое.
Люся жила на стипендию ровно три дня, после чего от морального упадка, к которому могло привести её нищенское положение, девушку спасали родители. И в самый разгар очередного безденежья явилась Катя.
— Извини, я такой бомж, что даже к чаю ничего не принесла.
— Извини, я такой бомж, что у меня даже чая нет. Проходи.
— Настроение — критический реализм, — проворчала Катя. — Мне сегодня снилось, что я чистила унитаз, а это вроде бы к деньгам. Но стипухи по-прежнему нет. Надо будет на мэрскую стипендию документы подать.
— На какую? Мерзкую?
— Мэрскую, от мэра. Хотя, судя по её мизерности, она и впрямь не слишком утешительна.
Катя села за стол переписывать лекцию по языкознанию. Люся же рвалась на свидание к Денису.