Хуторянин
Шрифт:
— Дура.
— Что! Пользует словно шлюху! Гоняет по каждой мелочи. Слова нормально не скажет. Друзья от нас уже шарахаются. Всю жизнь только и мечтала его грязные носки стирать. Деспот хренов. Научился руками махать. Мне Ирка вчера чуть в туалете глаза не выцарапала!
— Цыц! Не ори, а то обе две окажемся не дома. Что там с Иркой?
— Чо-чо… Башкой кабинку протаранила, успокоилась. Видите ли ее Димочке наш е…хахаль яйца отбил и чуть нос не сломал.
— Ладно, завтра попью чайку с этой идиоткой.
— Тебе то зачем лезть? Пусть наш мачо недоделанный сам с ними разбирается. Небось Ирку за задницу хватал.
— Это меня ейный
— Ты?! А если он друж…
— Вот если Ирка его завтра не угомонит, тогда Алекс точно узнает. Как бы этой дуре в качестве извинения и компенсации не пришлось Алекса в коленно-локтевой позе ублажать со всем усердием…
— Оленька, ты что, говоришь будто шлюха портовая… — ошеломленная Леночка уставилась на подругу, словно вместо ухоженной, утонченной, слегка хамоватой Ольги, увидела репейно-блошивую дворнягу без родословной, но с большими острыми зубами в неожиданно широкой пасти.
— А кто мы с тобой есть? Шлюхи и есть. Хозяина имеем? Имеем. Стелемся и перед ним и под него. Зато и плюсики немалые. Содержит хорошо, кормит и заботится, все обещанное делает. Пользует только сам, под друзей и клиентов не подкладывает. Лохов местных озабоченных отвадил…
Такого предательства Лена не ожидала, она сначала засопела, а потом и захлюпала.
— Что, лапонька, вместо рыцаря на белом коне или, накрайняк, «лоха влюбленного» на велосипеде, приходится ноги раздвигать перед грубым циничным мужланом? — говорила Оля насмешливо, но с каким-то горьковатым привкусом. Она всмотрелась в блестящие от слез глаза подруги. И внезапно цепко ухватив ее за волосы, притянула ухом к своему рту и злобно зашипела:
— Значит так, подруга, эту игру мы сами придумали и начали ее вместе. Вместе будем и дальше… играть. Лохов море, но нам далеко не все подходят, втроем на велике не усидеть, даже если раму усилить, сама знаешь чем. Рыцари вымерли, если и существовали когда-то. Но нам круто повезло, имеем в наличии «кобеля циничного, но честного». Тип чрезвычайно неприятный, редкий, можно сказать исчезающий, но полезный. Этот вывезет. Иметь будет по всякому и во всех смыслах, слова против не потерпит, но повторюсь, этот вывезет. Решай шлюха. Или мы быстро собираем манатки и шустро уе…ходим. Или я иду к кобелю, а отымев меня, он вспомнит о тебе. И позовет. И ты сделаешь все, что велит наш господин, даже если он прикажет отсосать у пьяного бомжа перед входом на Казанский вокзал в час пик. Думай крепко, потому, что если я пойду, а ты опять жопой вильнешь не вовремя, мы вылетим и отсюда, и из института, и из города, если, конечно, не найдем бордель подходящий. Но перед этим уже мне придется сосать у всех подряд, причем очень усердно, но с весьма туманными перспективами. Сострадание и трепет перед величием и ценностью человеческой личности, благоговейное отношение к женщине, как вершине мироздания у «кобелей циничных» отсутствует по определению. Правда наш слегка нестандартный, он еще и честный…
Хорошо пригнанная дверь открылась бесшумно, но исправно толкнула воздух. Оля опустилась на четвереньки, прогнулась и поползла к кровати.
— Ты явно лишку пересмотрела немецкого садомазо. Пошла вон, — голос прозвучал абсолютно безразлично. Мгновенно выскочив за дверь, она глубоко вздохнула и осторожно поскреблась. Спящего такой звук не разбудит.
— Входи.
Снова толчок воздуха и гибко изогнувшись, девушка скользнула в комнату и опустилась на колени у самой двери, склонив голову.
— Подойди.
И снова гибкое, красивое, это важно, движение и преодолев расстояние до кровати в три шага Оля опустилась на колени возле ног хозяина.
— Хм! Неплохая гаремная практика, — теперь голос звучал удивленно-одобрительно, — а зачем придуривалась? Проверить решила?
— Ленка с толку сбила. А гаремному этикету меня неплохо учили, господин, — Оля осторожно откинула край одеяла и коснулась губами подъема ступни парня.
— Знающие учителя.
— Кандидат исторических наук, востоковед, господин, — теперь она ждала вопросов. Господин сам спросит, если захочет выслушать, Если захочет…
— Ну даже если и кандидат, все равно Болливудом [43] несет, но хорошим, качественным, категория экстра не меньше.
— Как скажет, господин.
— Но ты не наложница, — Алекс вдруг рассмеялся и заговорил совсем другим тоном, — Хорош, побаловались и хватит. Чего хотела, говори, а то спать хоца, да и завтра дел много.
— Чего там Ленка наворотила?
— А-а-а, «принцесса в руках у пирата». Надоела она мне, Оленька, сил нет. Ну не годится домашняя девочка в шлюхи. Даже в столь облегченном, адаптированном варианте, у нее еще мамкины пирожки в заднице гуляют.
43
Болливуд — Индийский аналог Голливуда.
— Ольга посмурнела, и опустила глаза. Алекс откинул одеяло и шлепнул по простыни рядом с собой:
— Ныряй, о светоч гарема моего. Скучно одному спать.
— Только спать, господин?
— Не сворачивай. Видишь же, что подруга весь настрой обломала. Поговорим лучше, давно пора.
— Погонишь нас?
— Снова по новой. Ну на хрена вы мне? Ну переиграли, не думал, что нормальный человек на такое пойдет.
— Рабский контракт? Я читала, иные рабочие контракты и пожестче бывают.
— Не бывают. Это у меня рука на вас не поднимается.
— Ну и дурак. Ой! Больно же, — Оля потерла пострадавшее полупопие, но при этом ухитрилась прижаться к Алексу всем телом и при манипуляции задеть рукой некое местечко.
— Цыц! Сказал. А про контракт… Как не смешно мы сумели состряпать договор временного холопства. Почти один в один. Так, что предки не глупее нас были.
Он перевернулся на спину, заложил руки за голову и заговорил менторским тоном скучного лектора:
— Свободный отдавался в волю хозяина на определенное время, за договорную плату, что получал кто-то по его выбору. Хозяин получал над холопом полную власть. Не мог только убить или покалечить своей волей. Короче можешь наш контракт прочитать. Кстати исполосованная плетью спина во внимание не принималась. Так, рабочий момент. А-а-а еще обычно ошейник одевался.
— Ошейник? Совсем не плохо… — женщина принялась со вкусом вылизывать мужчине соски, — мне… с бриллиантами пожалуйста…
Снова получила по заднице, мурлыкнула, но тут крепкая рука вытащила ее головку из-под одеяла и продолжала удерживать за волосы. Тяжело вздохнув, она широко раскрыла глаза и облизнувшись, жалобно пискнула:
— Даже с фианитами нельзя?
Алекс хмыкнул, отпустил прелестную головку, пригладил густые волосы. Довольная лиса повернулась к нему спиной, повозилась пристраивая голову на мужской руке, а попу поближе к теплому телу и уже закрыв глаза сонно пробормотала: