Хуторянин
Шрифт:
Яркий свет резко врезал по глазам и тут же исчез, но разомлевший Алекс сделал по инерции еще несколько шагов и остановился только когда правая ступня вместо лиственного ковра больно ударилась обо что-то очень твердое. Огляделся. Правильно, углядев среди деревьев просвет, он именно на него и сориентировался, но… Такого Алекс не мог себе представить и в самых горячечных снах. Перед ним…
Патриарх! По другому ЭТО не назвать. Толстенный ствол, метров тридцать в диаметре, не меньше прикрытый словно шляпой с широчайшими полями густейшей кроной. Алекс оглянулся. Так и есть, от ближайшего дерева он отошел метров на пять и впереди еще не меньше пятнадцати метров совершенно свободной земли, но неимоверный гигант почти доставал ветками до своего окружения. Именно сквозь оставшуюся узкую щель Алекс и словил своего зайчика. При этом в высоту ствол едва-едва достигал двадцати метров.
Преодолев некоторый
"Е-мое! Роща! Хренасе! Дерево это! Нет ДЕРЕВО! Это все одно громаднющее дерево!
Жило-было деревцо, росло себе росло потихоньку, панимашь, да давило втихаря всех кто рядышком оказался. Ну, росло-то оно не одно, зато только одно выросло…, самым живучим оказалось, значитца, всех сожрало. Росло, толстело, да корешки в стороны распускало все ширее, да ширше. Жрать-то хочется, хоть и дерево. Об такой вот корешок я чуть ножку не свернул. Ладно не голову. Корешки как отползли, еще и свои отростки вверх дали, да и дальше пошли. Деревце толстело, крона росла. Кто из детишек под нее попал, тот быстренько в тенечке загнулся, остальные росли, да уже своих деток кушали. Так и получилась баррикада-засека-колючка. Походу, корневыми отростками это быстрей всего размножается. С шишками, сережками и прочими вертолетиками напряг. И коль рощицы примерно одного размера, то это и есть предел—дальше от патриарха ни-ни. Те, что перед засекой, от папани далековато вырвались, вот и не могут силу взять, не растут почти—этакая вечно молодая стража. Может повезет кому, патриархом новой рощи станет. Не ботаник я ни разу, но попой чую, есть тут закавыка. Да и едрическая сила с ней, мне вот та штучка шибко ндравитца. Явно для меня родимого приготовлено, а то второй день попаданствую, а ни роялю, ни кустов, понимашь…"
Какого лешего этот корень вынесло на поверхность Алекс не понял, да и не заморачивался подобной ерундой. Он практически любовался на торчащую из плотной почвы абсолютно прямую, ровную и гладкую палку толщиной в обхват ладони. Чуть-чуть короче трех метров, правильной сушки. Той самой, что придает плотной лиственной древесине невероятную прочность и стойкость к воде. Дерево само сотворило это чудо. Попершийся незнамо куда корень оно просто напросто ампутировало таким способом. Предельно просто и аккуратно, без опасной гнили и трухлявости.
Десять часов возни с костром и острыми осколками припасенных для охоты на сусликов-переростков булыжников. Сбитые чуть не до костей, обожженные до кровавых пузырей пальцы… Все это мелочь по сравнению с тем, что еще до захода местного светила Алекс стал счастливейшим обладателем почти настоящего смертоносного копья с грубо выровненным и обожженным для жесткости острием.
К ночи, когда шарики с роликами в не на шутку гудящей башке уже изрядно притормаживали, оружейник-самоучка попытался пристроиться на ночлег в центре дерева-рощи у подножия "патриарха", но почувствовал себя привокзальным бомжом под складским забором… короче, спал Алекс на самом краешке "полосы отчуждения" под толстеньким невысоким деревом вполне стандартных пропорций. Оставшегося до темноты времени хватило для организации вполне приличной ночной лежки. Видимо, время сильных летних дождей еще не наступило и верхний слой прошлогодней листвы гнить еще не начинал, так что вскоре Алекс уже наслаждался вполне себе ничего мягкой и сухой лежанкой. Нодью сооружать не стал. И подходящих коряг в пределах досягаемости не нашел, и не видел в ней надобности-прошлой ночью было тепло, да и хищник летом не тот. Не серый волчок из сказочки для младших детсадовцев, конечно, но и на засеки дерева-рощи дуром не попрет.
Вроде как не сложная, но утомительная возня с копьем вместе с дневной усталость легли на почти бессонную ночь, да и объем необычного и просто нового явно зашкалил за шоковый уровень. Удобная лежанка и долгожданная вечерняя прохлада, смягчившая жажду, сделали свое дело—Алекс и сам не заметил, как его сморило прямо с недожеванным куском мяса в зубах.
Перед самым восходом едва слышный шорох совершенно не похожий на равномерный шелест листьев вытолкнул Алекса из сонного полузабытья. Он еще туповато щурился в предрассветной тьме, когда со стороны "патриарха" вновь зашуршало.
"Ах ти ж ты! Как там бабка талдычила: "Кто рано встаёт, тому бог охотно подает". Ну или сам спроворит ежели не совсем дурак… А я то понять не мог где же суслики. "
Глаза попривыкли к темноте, да и самую малость порозовевший краешек неба давал толику света и Алекс где-то через минуту ухитрился различить шагах в семи от себя смутный силуэт размером с мелкую собаченку.
Зверушка явно охренела от безнаказанности. Унюхав чужака на своей территории, она буром перла наводить порядок словно скандальная жиличка на коммунальной кухне. Алекс привычно потянулся за камнем, но наткнулся на выстраданное вчера оружие и замер. Десяток ударов сердца и нечто, похожее на основательно раздувшегося земного суслика, чётко нарисовалось на фоне светлеющего неба. Еще трижды бухнуло в груди и Алекс мощно толкнул копье. Отчаянный визг перепуганного зверя оборвался коротким хрипом почти сразу перешедшим в бульканье.
Бить острием в темноте, практически наугад, в столь мелкую цель браконьер-самоучка не решился и запустил копье словно городошную биту. Он надеялся хотя бы оглушить зверушку, но добыча неожиданно шустро крутнулась, прыгнула в сторону и буквально напоролось на самодельное оружие. Острие пропороло нежную шкурку, подцепило бороздя сало и отшвырнуло тушку назад так, что уже тупой конец врезался в башку несчастного суслика и снес ее напрочь. Тяжело дыша Алекс подскочил к шматку теплого мяса. Подхватил копье и настороженно оглянулся. О живой изгороди он помнил, но… лишний раз осмотреться совсем не лишне. Тишина, в утреннем безветрии замерли даже листья, слегка отрезвила и только сейчас Алекс заметил, что кровь из шеи бессмысленно уходит в землю. Драгоценная жидкость ленивого сочилась собираясь в небольшую темную лужицу. Алекс взвыл, схватил тушку и впился в огрызок шеи зубами. Кровь иссякла на десятом глотке, он даже не ощущал ее вкуса, зато испытал почти животное наслаждение чувствуя как тяжелеет желудок. Оторвался и с наслаждением втянул все еще прохладный утренний воздух и захохотал. Жажда отступила! Жизнь продолжается.
Шагом-бегом, шагом-бегом… Шевели костылями, мясо! До вечера еще далеко…
После эпохального повержения Сусликус Гигантус'а смертоносным копьём [7] Великий Охотник до самого вечера наверстывал потраченное на охоту время и лишь изредка прерывал волчий ход на пять-семь минут. Перевести дух, скорректировать маршрут, да с тупой надеждой до звона в ушах вслушаться в гомон леса. За тот день не случилось ничего нового. Так, мелкие, ничего не значащие изменения… Бежалось по ровной, с редкими проплешинками травы земле куда как легче, потому, несмотря на вернувшуюся вскоре неуемную жажду Алекс не особо устал, хоть и отмахал больше, чем за оба дня до того. Кое-как приноровился держать направление по положению светила, тем более, четко определенного "пункта B" не имелось, а хоть и пологое, но постоянное понижение ощущалось все явственней. Постепенно травяные проплешины разрослись и чуть позже сменились ровным ковром хоть и невысокой, но густой, удивительно живучей травы.
7
Шутка. Однако именно применение специально изготовленных и постоянно носимых орудий первый шаг к торжеству разума.
Когда светило спряталось за деревьями, он просто сполз на землю по крепенькому деревцу на границе очередной монорощицы. Внутрь не полез, с охотой до утра так и так облом, да и хватало мяса. Так, прогулялся до ближних рубежей за хворостом. Пока возился с обустройством костра, местное солнышко окончательно уползло за краешек местной же Земли.
Едва погас последний луч, в живот, будто с маху воткнулась раскаленная железяка. В глазах потемнело и скрученное судорогой тело повалилось на землю. Кишки пекло так, что от боли глаза лезли на лоб. Ставший неимоверно густым и тягучим воздух никак не удавалось втянуть в распухшее горло. Всхлипнув, Алекс все же ухватил его пересохшим ртом… Из жара швырнуло в холод, тело сотряс первый приступ дрожи, сознание едва удержалось на самом краешке, но Алексу все же удалось протиснуть воздух в горящие легкие… Слегка отпустило. Лихорадка оказалась меньшим злом и хоть тело трясло и колотило, упрямства нагрести небольшой холмик из прошлогодних листьев прежде, чем раствориться в благостном забытьи хватило. Колбасило всю ночь. Тяжелое забытье переходило в тревожный сон, пока новый приступ не начинал рвать судорогами безвольное тело…