Хуже не будет
Шрифт:
– Это я твоему отцу расскажу. Он мне про КГБ поведает, а я ему про свою английскую разведку. И заодно двойку твою покажу.
– Какую двойку? – беспомощно возмутился Костя.
– Которую ты за сочинение получишь… А ты ее получишь, если не успокоишься.
«Англичанка» умыла его, и он сконфуженно захлопал глазами, глядя на Ингу. Но поддержки от нее не получил.
– Тебе сказали, успокойся, – тихо сказала она.
Костя сидел за одним с ней столом, и она могла ткнуть его локтем в бок. Но делать этого не стала, потому что парень мог решить, что это подбадривающий жест с ее стороны. А она не хотела поощрять
Антон хорошо учился в школе, с отличием закончил университет и какую карьеру себе сделал – двадцать восемь лет ему всего, а он уже зам управляющего солидным банком. На одну только премию новенький внедорожник «Порше» можно купить, а если еще зарплату за год добавить, то и квартиру в элитном доме…
Антон звонил вчера, спрашивал, какую машину лучше всего подарить девушке, но в пределах пятисот-шестисот тысяч. А ведь Инга собиралась заблокировать его телефон, но не смогла этого сделать: ей было интересно, чем закончится эта история с Викой. И все потому, что Кирилл продолжал держать ее под впечатлением. Нет, не страдала, не сохла по нему, сопли по блогам не размазывала, и сердце не рвалось из груди, когда думала о нем. А она и думала, и жалела, что не она с ним, а другая. Вчера была на тренировке, домой вернулась выжатая, как мочалка, но и это не смогло заглушить в ней сожаление. А еще она мысленно взывала к своей сопернице, когда сразу после душа встала в полный рост перед зеркалом. Какой бы хорошенькой ни была Вика, но у Инги внешность и фигура лучше. Жаль, что Кирилл даже не пытается их сравнивать…
Инга тряхнула головой, разгоняя непрошеные мысли. Урок уже идет, времени мало, а дело еще не сделано. Сосредоточиться надо, собраться с мыслями… Как я провела лето? Спортивные сборы в Подмосковье, два турнира столичного масштаба, маленькие победы и большие разочарования. Вроде бы и умеет Инга играть в теннис, и все данные для успеха есть, и удар мощный, но что-то мешает ей достичь тех высот, откуда начинается путь к уимблдонским вершинам. Но писать о неудачах не надо. Пусть Анжела думает, что спорт для нее всего лишь хобби. Она и сама считает, что теннис для нее развлечение, но давать печальную статистику поражений… нет уж, увольте.
В августе у нее был красивый курортный роман. Но это сугубо личное, и Анжеле об этом лучше не знать. И английской разведке тоже…
И о Кирилле писать тоже не стоит. Хотя бы потому, что Инга ничего о нем не знает…
В раздумье покусывая кончик авторучки, она рассеянно смотрела на дверь. И когда та вдруг открылась, крепко зажмурила глаза. Вроде бы травку с утра не курила, кокаин не нюхала, откуда тогда галлюцинации?
В класс входил Кирилл. В той же футболке, в которой он был в ресторане, в тех же джинсах. Та же расслабленная улыбка на губах… Надо же довести себя до такого состояния, что ум за разум заходит!
Инга открыла глаза, но Кирилл не исчез. С фирменной своей улыбкой он смотрел на оторопевшую Анжелу и, приложив палец к губам, легким пружинистым шагом шел к свободному месту за первым столом возле окна. «Англичанка» потеряла дар речи от такой наглости. Да и без этого она не смогла бы остановить его, потому что боялась нарушить тишину, это редчайшее явление для одиннадцатого «Б» класса.
А может, все-таки это галлюцинация? Не может быть так тихо, когда в классе появляется новичок. Тот же Костя обязательно вставил бы свои пять копеек. Но Солодков молчит, опустив голову… Но тот же Юра Хмелев, самый здоровый парень в классе, задира и лоботряс, тупо пялится на Кирилла. И не слышно его знаменитого «что за дела?». Может, потому что новичок произвел на него впечатление? Кирилл на полголовы ниже Юры и в плечах значительно у же, но выглядел он при этом очень внушительно. При внешней улыбчивости в нем чувствовалась внутренняя жесткость, грубость и заматерелость. На поверхности глаз – чугунная прочность, а в глубине – огонь доменной печи. Движения мягкие, но при этом уверенные и стремительные…
Место в первом ряду сразу возле учительского стола считалось, мягко говоря, непрестижным. Возможно, Кирилл этого не знал, а может, ему было все равно, где сидеть. Казалось, такие мелочи, как школьные условности, выше него… А ведь действительно так казалось. И, похоже, не только Инге. Весь класс завороженно смотрел на новичка, но никто не решился осудить его уничижительным «У-у-у!». Кирилл выглядел на двадцать лет и держался как взрослый и, главное, настоящий мужчина. Легко держался и непринужденно…
И даже Анжела внутренне завибрировала, разглядев его как следует. Подошла к нему, недопустимо низко склонилась, едва не касаясь завитками своих волос его уха, что-то сказала ему. Он тихонько ей ответил, говорил долго, минуты две. Анжела слушала его, не разгибаясь. Но вот Анжела что-то шепнула ему, и он пересел на соседний стул, освободив для нее место.
Клац!.. Инга вздрогнула от звука, который сама же и произвела. Это ручка сломалась в ее пальцах, перед самым носом. От нервного напряжения и не заметила, как перегнула ее…
Костя заметил, что она осталась без авторучки, полез в свою сумку, нашел замену, протянул ей. Хотел угодить, но не вышло. Инга взяла ручку, но благодарить не стала. Напротив, мысленно послала его к черту.
Ведь она тоже сидела в первом ряду, за третьим с начала столом. Если бы Костя не подсел к ней сегодня, место справа от нее оказалось бы свободным. И тогда бы Кирилл сел рядом с ней. И она бы сейчас разговаривала с ним, а не Анжела. Учительница называется! Ведет себя как та сучка, учуявшая кобеля. А сидит как! Задницу в промежуток между спинкой и сиденьем стула впихнула, спину дугой выгнула, чтобы соблазнительную линию создать. Что-то шепчет на ухо Кириллу, бесстыдно касаясь его плечом. И он ей что-то тихонько говорит. Правая рука у него раскрепощена, и он, кажется, не прочь обнять Анжелу за талию, чего она только и ждет…
– Встреча с резидентом? – оглушив саму себя, резко спросила Инга. – Юстас передает Алексу или наоборот?
Костя, казалось, этого только и ждал. Кончиком своей авторучки он принялся настукивать азбуку Морзе по столу, голосом изображая попискивание рации.
Тут же подключился и Вася Долголес:
– Туу-ту-ту-туу-ту… Грибова потеряла девственность… Ту-туу-ту-ту… А девственность потеряла Панарину…
Бум!.. Бум!.. Ирка Грибова треснула его учебником с одной стороны, Лиза Панарина – с другой.