Хуже некуда
Шрифт:
Мне, Саенцу, эти сопли — до фонаря, своих забот хватает.
Проходит десять минут. Позади маячат Сарпедон, Барис и Архангельский. Думают, не замечу. Это люди Яна, они за мной следят. Ждут, когда мы с товарищами рванем вперед, как барракуды сквозь косяк мелкой рыбешки.
Сарпедон, Барис, Архангельский. Стая плотоядных косаток, убивающих без единого звука.
По правую руку от меня — Патруль, Патруль Азафран, верный компаньеро. На долю секунды оборачиваюсь и смотрю ему в
Внезапно, будто гром с ясного неба — даже я вздрагиваю, — Азафран запрокидывает голову и ревет голосом буйвола на грани оргазма. Затем набычивается, словно вознамерился идти на таран, и так яростно крутит педали, что ног почти не различить.
Едва оправившись от изумления, на миг я чуть ли не проникаюсь сочувствием. Я понял, что происходит. Адреналин ударяет в голову ещедо реальной атаки. За спиною свистят шины, стремительно рассекая воздух. Трое гонщиков «Козимо», слившись в сплошную серебристую линию, пролетают справа от меня.
Сарпедон, Барис и Архангельский. Геройский поступок, что говорить, да только бессмысленный. Азафран дурачил и не таких простофиль. Он гений обмана. Вражеская троица следила за нами во все глаза, ловила малейший поворот головы, движение пальцев на рычаге скоростей… Мнимый срыв Патруля подлил масла в огонь, нервы противника сдали, и трезвый расчет уступил место грубой силе.
Однако Азафран, этот ловкий притвора, и не думал устремляться вперед. Зато «козимовцы» рванули на полном ходу. Только через тридцать метров парни поняли, как обмишурились. Думали сыграть на нашем промахе, а сами сели в лужу. Пускай теперь дерутся с ветряными мельницами. Собирались вызвать на бой героев, а теперь их преследует парочка наших штатных, которые нарочно поджидали своего часа в тени, чтобы теперь, выжимая все силы, кинуться в погоню.
Меналеон пристраивается позади, и мы вчетвером преспокойненько набираем ход. Вот и одураченные беглецы. По громкой команде Азафрана «квиковский» эскорт в последний раз «рвет когти», прикрывая нас, пока мы обходим соперников, а затем потихоньку расслабляется и, естественно, их стопорит. Вся эта великолепно исполненная эскапада занимает считанные секунды. Теперь уже наша очередь круто ускоряться, только в отличие от «козимовцев» мы не тратили силы попусту. Дуралеи-то выдохлись, а мы свободны.
— Догоняем Потоцкого, босс?
Никак не разберу: может, этот Агаксов прикидывается таким простачком, а на самом деле — очень тонкий стратег? Хотя вряд ли. Кажется, он видит мир состоящим из нескольких разноцветных квадратов: знаете, как делают в вечерних новостях, когда не желают показывать важного свидетеля.
— Молодчина, Акс, — отзываюсь я. — Только без истерик, давай просто разгонимся и закончим спуск.
Здоровый он парень, а соображает порой туговато. «Догоняем Потоцкого, босс?» Бедняга. Раньше коровы станут прыгать по скалам, словно козочки. Вот съехать вместе с нами с горы — это ему по силам. Но ст'oит нам разлететься вверх по склону, Агаксов превратится в тяжелый камень, медленно ползущий на веревках шкива. Потоцкого ему в этом заезде уже не видеть.
А пока что я качу за этим исполином, глядя, как мелькают его дрожащие от напряжения ноги. Акс напоминает ломовую лошадь, затянутую в лайкровый костюм. Всякий раз, когда он пускается полным галопом, цепь соскакивает еще на одну звездочку. В конце концов я вижу, как силач озадаченно дергает и дергает рычаг скоростей. Дружище, ты считать-то умеешь? Свободных звездочек не осталось. Пятьдесят три — одиннадцать, сумасшедшая скорость, а ведь мы только в самом низу.
— Тише. — Если героя не угомонить, он, как и положено ломовой лошадке, не успокоится, пока не рухнет наземь и не испустит дух, давясь собственной пеной. А впереди довольно резкий подъем. — Ага, так вот и держись, полегче, полегче…
Начинается восхождение. Агаксов сразу же отходит, словно душа мертвеца в преисподнюю. Непременно похвалю за ужином, заслужил. Несколько минут Меналеон едет впереди, но и он быстро выдыхается. Остаемся мы двое: Саенц и маленький Азафран, рыцарь и оруженосец.
Настало время потрудиться по-настоящему. Разумеется, я сильнее, но и таких людей, как Патруль, еще поискать. Я вполне серьезно, Саенц не расточает похвалы направо и налево. Может, скромный сельский парень Азафран и не блещет знатной родословной, зато тщеславия ни капли, а ума — побольше, чем у многих. Впервые вижу, чтобы простой самоучка так толково разбирался в машинах, компьютерах, спонсорах, контрактах, даже в женщинах. Мало того, с ним можно иметь дело и на горной трассе.
Итак, в бой. Мы тут же разгоняемся до уровня, когда тело еще не страдает от перегрузок, но уже близко к этому. Каждый мускул, от лодыжки до спинного хребта, в животе, груди, руках, плечах кричит о том, что предел недалек, что бездна физического истощения — пусть временного, по сокрушительного — призывает нас в железные объятия. Так и должно быть. Мы созданы, чтобы ездить по краю. И мы делим шальной ритм, словно рабы на галерах: каждый круг, описанный педалью, подобен удару дубового весла о волны. До перевала — четыре тысячи таких кругов, то есть восемь тысяч мышечных сокращений.
Проходит еще пять минут. Продолжаем работать. Мы знаем собственную грань возможностей, и Яна знаем тоже. Природу не обманешь. Судя по компьютерам, мы «наматываем» двадцать семь км в час — невероятная скорость, если учесть крутизну дороги. И, судя по состоянию наших тел, ни один человек не в силах ехать быстрей. Еще тридцать пять минут — и вершина. Сейчас мы наверстываем примерно девять секунд за минуту, а значит, через двадцать минут настигнем Яна, который наверняка начал уставать. А дальше — либо пронесемся мимо, либо, если соперник заупрямится, проедем рядом несколько сотен метров и все равно обгоним.