Хякки Яко

Rorshas

— И чего молчишь? Воды в рот набрал или… — тут в глазах бестии зажёгся уже знакомый Сэдэо не добрый огонёк, — На меня пялишься?

— Что?! — лишь в последний момент сдержавшись от того что бы не заорать в голос, прошипел Кагуя.

— Ну точно — пялился! И как — понравилось? — широко улыбнулась в ответ, нахалка на ходу огладила еле заметный под мешковатой одеждой силуэт, чем невольно заставила Кагую сместить взгляд, что по въевшейся с годами привычке цепко следил за руками возможного противника.

Аловолосая куноичи, заметив это, залилась громким смехом. Сэдэо же, мгновенно осознав что его провели

как сопливого генина, лишь бросил на нахалку очередной испепеляющий взгляд. Который та, впрочем, уже привычно проигнорировала.

Какое-то время тишина, разгоняемая лишь шелестом ветра, вновь взяла своё, однако властвовала она не долго. Алая бестия вновь нагнала попытавшегося было оторваться мужчину и нагло поинтересовалась:

— А жена у тебя есть?

— Две! — сам не зная почему, едко ответил ей Кагуя.

— Вот оно ка~ак, — задумчиво протянула Ринго, на мгновение сморщив лоб, но тут же просияла, — Значит ещё для одной место точно найдётся, только чур я буду главной!

— Ты совсем из ума выжила? — в очередной раз просто не зная как вообще воспринимать подобную наглость, прохрипел Кагуя, — Да я тебе в прадеды гожусь, соплячка!

— А по виду и не скажешь, — удивлённо протянула эта мерзавка, после чего вновь широко улыбнувшись добавила — Ничего не имею против мужчин постарше! Хотя для своих лет ты шикарно сохранился, дорогой!

— Ты — сумасшедшая? Или просто блаженная?

— Нуу~, не будь таким грубым! Девушка к тебе со всей душой, а ты?

— А я в гробу видал тебя и всю твою душевность! Какого Биджу ты вообще ко мне лезешь! Чего ты этим пытаешься добиться?! — наконец решил спросить он прямо, потому как понять эту девчонку Сэдэо не мог, как бы не старался. В ней уживались абсолютно несовместимые с друг другом качества, и матёрый шиноби просто не мог сообразить как именно подобное вообще могло дожить до своих лет?!

— Я думала всё довольно очевидно, — вроде бы всё тем же тоном, пропела девчонка, но Сэдэо всё равно заметил сменившийся настрой. Игривость исчезла без следа, а ей на смену пришла странная тоска и… решимость.

— Знаешь, — вдруг совершенно серьёзно произнесла куноичи, — Я ведь многим обязана твоему Клану. Да-да, не удивляйся. Ты этого не знаешь, с чего бы, но в Кири все безнадёжно… одиноки, и это нормально. Ещё в младенчестве тебя забирают из семьи, помещают в приют к сотням таким же как ты, и растят ровно до того момента, пока не сможешь удержать в руках кунай. После начинаются тренировки — сильных возвышают, дают больше еды, вещи получше, ну а слабым, напротив, урезают паёк, отказывают даже в самой малости. Приучая, что всe что ты имеешь, ты обязан оплатить кровью… своей, чужой — это уже значения не имеет. Жаловаться — бесполезно, да и кому? А решить проблему иначе… Что могут сделать дети взролым шиноби? Ничего, но когда речь заходит о ровесниках и тех кто младше, всё резко меняется. Слабый прогибается под сильного, по своей воле или с чужой помощью, но это происходит. Тогда и приходит осознание, что подставлять спину нельзя никому. Мгновение слабости в Тумане может стоить всего, а доверие — та же слабость, которой непременно воспользуются. Так детишки взрослеют, учатся, матереют… а после наступает день финального экзамена Академии. Всех разбивают на группы по пять человек и выводят на арену, после чего говорят: «Выйти

должен лишь один». Никто не скрывает такого исхода. Все знают, что ждёт в конце, так что никто и никогда не подпустить к себе другого, даже на расстояние вытянутой руки.

— К чему всё это?

— Не спеши! Я тебе тут душу изливаю вообще-то!

— Я б этом не просил.

— Знаю. Но у тебя и выбора нет. Удобно, правда? Так вот — зная всё это, я так и росла — даже не подозревая что может быть иначе. Подобное просто не укладывалось в голове. Сожрёшь ты, или сожрут тебя — иного не дано. Однако, на той войне я вдруг увидела что-то… немыслимое. Как люди бросались под техники и мечи, рискуя собой, но спасая других. Это было так странно. Неестественно. Но вы, Кагуя, даже тут сумели выделиться. Никогда не видела чтобы кто-либо с такой яростью и с такой рвением, наплевав на свою жизнь, пробивался на помощь товарищу.

— По другому быть не могло, — не смог промолчать Сэдэо, — Мы все, те кто воевал там — Подземный Двор — больше чем просто товарищи — братство, повязанные узами крепче чем кровь и любые клятвы.

— Мне это мало о чём говорит, — на этот раз улыбка аловолосой куноичи вышла блеклой, почти вымученной, — Но я верю. Видела своими глазами. И знаешь, это всё… изменило. Одно дело жить всегда ожидая удара в спину, не доверяя никому, думая, что по другому быть просто не может, и совсем другое осознавать что у тебя есть выбор.

— Ты поэтому так прицепилась ко мне?

— И поэтому тоже, — легко согласилась девушка, ловко огибая ствол высокой пихты, — Но больше из-за нашего боя тогда, под Хацукаити.

— А это-то тут причём?

— Нууу~ — на лице куноичи вдруг появился отчётливый румянец, от чего Сэдэо едва не сбился с шага, — Ещё никто не сражался со мной… так.

— Как — так?!

— Не знаю, — вдруг буркнула девушка и тут же затихла, однако тут же продолжив, — Просто… так! Без… желания вскрыть мне кишки, без ненависти, без страха и отвращения!

— Считаешь, что я бы не снёс тебе голову, будь у меня такая возможность? — иронично протянул Кагуя.

— Нет, от чего же. Ты бы убил меня тогда, если бы мог. Но дело не в этом! Желать убить можно по разному, поверь мне, я знаю. И то как ты желал… это было… было… Почти что признание в любви! Вот!

Ну точно чокнутая! Или они все там на островах такие?!

— Да и, — меж тем продолжила аловолосая куноичи, в чьих глазах вновь вспыхнул до боли знакомой Кагуя огонёк, — наше сражение — ты ведь им тоже наслаждался, верно?! Я видела! Точно видела, как ты улыбался — не скалился, а именно улыбался! Ты был рад скрестить со мной клинки! Рад мне!

— Ну и что здесь такого? — теперь пришёл черёд Кагуя отводить взгляд. Матёрый шиноби, казалось бы мало что вообще могло смутить его, но Небо то КАК эта бестия говорила о некогда прошедшем бое, заставило бы и гейшу в борделе покраснеть от стыда! Как вообще можно было рассматривать сражение в таком ключе?! — Сильный противник и хорошая битва — чем не поводу для радости?!

— Конечно-конечно! — лукавая улыбка вновь украсила собой лик этой сумасбродной девчонки, — Просто ты первый кто ТАК мне улыбался. А потому теперь обязан взять на себя ответственность! — и проговорив весь этот бред, чертовка нагло показала ему язык.