И балом правил сатана
Шрифт:
К горлу подкатило. Я рванула с места к мусорной корзине у раковины. Меня рвало водой и остатками алкоголя. Обессилев, я тут же упала на колени и тихо взвыла, не в силах ни заплакать, ни подняться.
Психолог после того, как я более-менее взяла себя в руки, направил меня к знакомому психотерапевту. Все, разумеется, анонимно. Новый мозгоправ, при моем появлении позвонил по телефону Сашкиному психологу и долго его выслушивая. Потом задал мне пару скупых вопросов, внимательно глядя в лицо и выписал рецепт на таблетки строго наказав не мешать с
В аптеке я помимо баснословно дорогих препаратов приобрела еще и тесты на беременность. Уж слишком мне не понравилось блевать в урну в кабинете психолога. Но первый оказался отрицательным. И второй. И третий. При взгляде на одну полоску, я чувствовала смесь облегчения и разочарования, а к третью тесту только разочарование.
Таблетки были чудесные. Я спала как сурок и вообще ничего не чувствовала. Мозг соображал, пусть не так хорошо как раньше, но уже что-то. Жизнь входила в раздолбанную колею. Я даже на работу вышла.
В первое же рабочее утро позвонил Антон и непререкаемым тоном велел ехать в промзону, потому что юридически нужно было весь бизнес на меня переоформлять.
– Мы же договорились, что вы продаете все, а деньги сестре. – Тупо глядя в экран ноутбука в своем офисе, напомнила я.
– Насть, а как можно продать бизнес, который не переоформлен? – несколько раздраженно отозвался он. – Здесь столько бумаг надо подписать, давай приезжай. Я и так все что можно было без твоего участия сделать, сделал.
Ехать не хотелось. Но пришлось. Прежде я внутри его офиса, расположенного там же, в промзоне не была. Ничего удивительного в дороговизне и шике обстановки. Зимин хмуро мне кивнул, не отрывая взгляда от монитора. Антон придвинул к столу шикарное офисное кресло, со вздохом посмотрев на тонну бумаг разложенную по широкому дубовому столу аккуратными стопками.
Вся бодяга с документами затянулась на три дня, потому что бюрократия у нас в стране главенствовала. Я подписывала и читала кучу договоров, потом Антон их развозил по городу собирая согласие партнеров и подтверждение организаций. Зимин злясь и чертыхаясь засиживался до поздней ночи подгоняя бухгалтерию.
Впрочем, мне было неожиданно комфортно приезжать сюда и корпеть над документацией в их компании. И немного страшно от того, что все это скоро кончится.
– Тишина мертвая… - Лежа на диване и сжимая пальцами виски, негромко произнес Антон, пока я вяло дергала рукой на местах для подписи уже не вчитываясь в строки.
– Думал, будет ажиотаж, или хотя бы стервятники прибегут. Нихера. Может еще цену снизить?
– Да куда уже дальше-то! И так за бесценок, считай, продается. – Раздраженно повел плечом Зимин, листая толстую папку. – Блять, никак не могу найти по сальдо… Что, прямо вообще никто не хочет покупать?
– Ты бы захотел? – мрачно спросил Антон, поворачивая к нему голову.
– Владелец убит. Кем непонятно. Никто нарыть вообще ничего не
– Здесь как раз есть логика. Кто купит, на того следаки и начнут рыть. – Негромко возразил Слава, захлопывая папку и взяв другую. – Кто ж так подставляться будет? У всех, кто заинтересован в его бизнесе, рыльце в пушку. Леха всем им пизды давал, когда они нагнуть его пробовали. Так что следакам будет за что зацепиться.
– Пиздец. Если все так и будут ждать когда буря утихнет, то весь его бизнес развалится, как нехуй делать. Я уже за эти дни восемьсот тысяч убытка насчитал. Техника вся стоит, дебилы его разбежались, пользуясь тем, что из пятнадцати только двое официально работают. Да и те попрятались. Как, блять, и что там делать, непонятно. Фуры простаивают. С Москвы Серегу всю утро долбило их начальство. Они там вообще, по ходу, отбитые… Он говорит, что руководителя убили, коллектив не работает, а они ему: это плохо конечно, но у нас там машины стоят.
– Ты оплатил неустойку? – беспокойно посмотрел на него Слава.
– Само собой. – Досадливо ответил Антон и кивнув в длинный ряд офисных шкафов забитых сверху донизу разноцветными папками, ожесточенно произнес,– но ты на стеллажи посмотри. Видишь сколько там еще будущей неустойки стоит? Надо все продавать хоть кому-нибудь, иначе мы еще должны останемся.
– Почему не найти других рабочих? Вместо тех, что сбежали? – негромко спросила я, подписывая документы на автомате.
– Потому что обучать их некому, Насть. Леха каждую трубу, которую ты там видела, ее положение и назначение знал. Он сам проектировал с нуля. Сам обучал этих идиотов. А их нет, чтобы натаскать новый коллектив. Мы с каждым часом идем в минус. Насть ну не плачь…
– Да он даже после смерти мне свинью подложил! – С пугающей злостью меня саму злостью, я ударила кулаком по столешнице, сломав перьевую ручку.
– Я вообще ничего не понимаю, что здесь делать! – истерично скинула бумаги со стола, утирая яростные слезы. – Никто не понимает! Все рушится! Все, что он делал, рушится! А я ничего не могу с этим поделать!
Мужики напряженно замолчали. Антон, набрав воды из кулера, подал мне стаканчик и с сочувствием глядя мне в глаза, негромко сказал:
– Мы все решим… я найду кого-нибудь… Слышишь? Обязательно найду…
– Помнишь немца? – нахмурившись, посмотрел на Антона Зимин. – Тот, что всю документацию шерстил, прежде чем с Лехой сотрудничать?
– Миллер? – недоуменно спросил Антон, повернув к нему голову. – Помню. А что?
– Когда контракт истек, он Леху в ресторан позвал отметить удачное партнёрство. Тогда обмолвился, что если Леха надумает свое дело продавать, он без раздумий у него бизнес выкупит. Леха тогда еще поржал, что мол… - Зимин бросил на меня быстрый взгляд, - скорее сдохнет, чем продаст кому-то.