И деревья, как всадники…(сборник)
Шрифт:
— А как же фамагуста?
— Есть такой городишко на Кипре. Пришло мне в голову, хотя и с опозданием, заглянуть в энциклопедический словарь.
— Дурачили, значит?
Гвоздика кивнул и, усмехнувшись, добавил:
— А ты как думал? Или вправду поверил в марсиан?
Стенькин покраснел.
— Я действовал по обстоятельствам. Тут такое творилось, не поверите… Инструкцией не предусмотрено.
— Ладно, не оправдывайся, давай сюда задержанных.
Через десять минут Сарафаненко и Будушкин были отпущены с миром и извинениями. На ковер вызвали
Выйдя из милицейского участка, Сарафаненко обрушился на Будушкина:
— Это по вашей милости я впервые в жизни провел ночь в арестантской! Я, артист! Какой срам! Что будут говорить в филармонии!
— Пустяки. Подумаешь, одна ночь.
— Для вас, возможно, и пустяки, но для художника — потрясение. Ну что вы хотели сказать этой вашей идиотской фразой «Может быть, мы все марсиане»? Начитались своего Азимова, и туда же, умничать…
— Позвольте, — защищался Будушкин, — а кто поднял шум в ресторане, кто сказал, что Гудаутов марсианин?
— Гудаутов здесь ни при чем. Еще не доказано, что он не марсианин. Проявлять бдительность — наш гражданский долг.
— И потом, раз вы художник, так вам должно быть интересно испытать переживания арестованного.
Сарафаненко махнул рукой: о чем, мол, с ним говорить…
— У вас мозги набекрень от неорганизованного чтения. Советую прекратить это занятие, пока окончательно не свихнулись… Вот так, — сказал он, обращаясь уже к самому себе, — вступайся за общественный интерес, тебя же еще и сажают. — И, рассерженный, удалился.
Будушкин постоял секунду, пожал плечами и тоже пошел. Но едва он завернул за угол, как чья-то рука ухватила его за локоть. Оглянувшись, Будушкин увидел высокого худого человека в потертом твидовом костюме. В наружности незнакомца не было ничего примечательного, разве что длинные баки, крупный нос и отвисшая нижняя губа.
— Вы не из милиции? — спросил субъект.
— А что?
— Уделите мне минуты две, товарищ. Я — марсианин.
Вконец расстроенный перепалкой с гитаристом, Будушкин не выдержал и выругался.
— О, — воскликнул субъект, — этого выражения нет в моем словаре — видимо, сленг.
— Иди отсюда, — сказал Будушкин и подумал: «Вот еще привязался!»
— Я действительно к вам привязался, — сказал носатый, делая ударение на последнем слове, — и прошу нижайше меня извинить, но выслушать.
Будушкин готов был поклясться, что не произносил вслух слово «привязался». Уж не читает ли этот тип мысли?
— Вы угадали, я читаю мысли. Вот и доказательство, что я вас не обманываю.
— Положим, — возразил Будушкин, — это еще ничего не доказывает. Современная наука зарегистрировала несколько случаев чтения мыслей, внушения на расстоянии и тому подобное. Правда, есть сомнения в чистоте эксперимента, споры продолжаются, но…
— Не спорю, — перебил его незнакомец, — хотя и вижу, что сами вы до сих пор в это не верили. В любом случае на Земле речь идет пока об отдельных индивидах, чьи парапсихологические свойства имеют природное происхождение и должны рассматриваться
— Любопытно. У меня нет оснований вам не верить, и я должен принести извинения за грубость.
— Мелочи жизни, — сказал марсианин. — Я даже остаюсь в выигрыше, поскольку смогу теперь пользоваться вашим сленгом. — Он протянул руку. — Давайте знакомиться.
— Охотно. Гена Будушкин, радиотехник.
— Меня зовут Зуй, — представился марсианин.
— А по батюшке?
— Увы, у меня нет определенного батюшки и матушки. На Марсе потомство выращивают искусственным способом.
— Вы считаете это прогрессивным?
— Мы находим такой метод деторождения рациональным. Что касается прогрессивности или регрессивности, то я не уверен, что всякое явление может оцениваться под углом зрения этих критериев.
— Я с вами решительно не согласен, Зуй, — с жаром возразил Будушкин. Он был на седьмом небе: надо же, такая удача — познакомиться с настоящим марсианином!
Продолжая дискуссию, они направились в диетическое кафе и заняли уютный столик. Геннадий заказал яичницу с поджаренной колбасой, а Зуй — пшенную кашу. Признавшись, не без смущения, что яичница ему не по карману, он твердо отклонил настойчивые попытки Будушкина взять на себя расходы, заявив, что на Марсе это не принято.
— Вы давно на Земле, Зуй? — спросил радиотехник, когда они покончили с едой и, закурив, ждали кофе.
— Около года.
— И какие впечатления?
— Я в восторге. Здесь еще столько неустроенности. Вам предстоит решить уйму проблем: предотвратить мировую атомную войну, добиться разоружения, покончить с голодом, искоренить болезни, преодолеть враждебность и разобщенность, утвердить общий язык, завершить вступление в Эру Единения, основанного на общем благе… Всего не перечислишь. Я не говорю о технических проблемах, во многих отношениях не менее сложных, — защите и восстановлении природной среды, овладении энергией ядерного синтеза и так далее.
— Побойтесь бога, Зуй, чем тут восторгаться?
Марсианин искренне удивился:
— Как чем? Подумайте, какое поле для борьбы и творчества, сколько возможностей для дерзания духа и нравственных подвигов! Эх, друг Геннадий, нам бы ваши заботы!
Будушкин улыбнулся:
— Выходит, на Марсе нет проблем?
— Ну, не то что уж и нет… — Зуй задумался. — Вот, к примеру, — оживился он, — сейчас в Марсополисе обсуждается вопрос: как быть с Землей?
— То есть?
— Природные ресурсы Марса практически исчерпаны. У нас нет трудностей с энергией, мы научились в любых количествах брать ее у Солнца. Хуже с металлами. Конечно, в девяноста случаях из ста им находят полноценные заменители, но потребность в них сохраняется. Металл остается каркасом нашей цивилизации; лишившись его, она была бы обречена на гибель…