И грянул в Хренодерках гром…
Шрифт:
Олек глубоко, тяжко вздохнул, просеивая сухую землю меж пальцев.
– Да нешто любовь подарками покупается? – смущенно выдохнул он и получил в лоб сучковатой рукой лешего.
– Ты, вождь, такой тугодум всегда или сегодня спал плохо? – хитро прищурив зеленые глаза, поинтересовался леший. – В чем, по-твоему, смысл ухаживания за девушкой?
Двуипостасный пожал плечами и на всякий случай встал подальше, чтобы длинные руки хозяина точно не достали. Кому охота в лоб получать, пусть и заслуженно?
– Чтобы жениться, разумеется, – емко обозначил свою позицию он.
Вяз Дубрович вперил задумчивый взгляд в собеседника,
– Конечно, но для начала нужно поухаживать за девицей, чтобы она точно поняла, что ты всегда позаботишься о ней и ваших будущих детях, а она никогда не останется голодной или без дров зимой. Да, и неплохо бы сообщить ей о своих намерениях, а то девка так и будет пребывать в неведении по поводу причин твоего поведения.
– То есть сама она не догадается? – слегка опешил двуипостасный.
Такая мысль не приходила ему в голову. По его мнению, если волк принес волчице зайца, это уже само по себе что-то значит.
– Да откуда ей знать? – фыркнул Вяз. – Она всю жизнь свою прожила в лесу отшельницей, а в последнее время все вокруг нее ведут себя странно. Хренодерчане, например, то сватаются к ней, то хоронят, то избу норовят подпалить. Но, к чести головы, он предпочитает Светлолике сразу с порога сообщить, что пришли, мол, женихи свататься, выбирай, кто тебе люб.
О том, что последняя партия женихов была успешно выдана предприимчивым Панасом за бригаду строителей, леший благоразумно умолчал. Зачем Олека расхолаживать? Пусть чувствует конкуренцию. От этого, говорят, даже в обычных мужчинах охотничий инстинкт просыпается, а уж у зверя и подавно вся шерсть должна встать дыбом. Ожидания Вяза вполне оправдались: глаза Олека сверкнули хищным огнем, черты лица заострились, словно за ними пряталось нечто чуждое, жаждущее вырваться на волю.
– То есть, если я доступно объясню ей причину моих внезапных появлений, могу считать дело сделанным? – нехорошо оскалился он.
– Нет, конечно, просто Лика взглянет на тебя другими глазами.
– А то она меня раньше не видела, – фыркнул тот.
– Видеть-то видела, но мало ли личностей прогуливается по лесу, не на всех же нужно обращать внимание. А ты ей подарок стоящий сделаешь. Да не просто всучишь, а преподнесешь торжественно и объяснишь, что просишь-де у нее разрешения начать официальные ухаживания.
– А разве девиц спрашивают, хочет она или нет, чтобы за ней ухаживали? – искренне удивился двуипостасный, который никогда не замечал, чтобы волчицы протестовали, когда за ними решал приударить какой-нибудь волк.
– У всех, может, и не спрашивают, – раздраженно буркнул Вяз, которого длительное обучение Олека делам амурным начинало выводить из себя. – А у нее спросить следует. Как ей знать, что ты с серьезными намерениями, ежели ты ей не скажешь? Вокруг нее многие крутятся и разное хотят, неудивительно, что девице нужны пояснения.
Двуипостасный кивнул. Надо так надо – что тут непонятного. Большое количество парней, ошивавшихся рядом с ведьмой, его немного напрягало, но, с другой стороны, пусть поневестится, потом выйдет замуж, и те, кто всерьез дорожит собственной шкурой, с глупостями не сунутся.
– Я понял, – сообщил мужчина. – А что насчет подарка? Просто, как выяснилось, мои идеи… не очень.
Леший перевел дух. Полдела, почитай, сделано. Двуипостасный пусть неохотно, но признал правоту хозяина леса по поводу начала ухаживания за Светлоликой, а это уже прогресс, и немалый.
– Обратись к хозяину вод и попроси у него корову из его стада, – торжественно возвестил Вяз Дубрович.
– О как! – потрясенно выдохнул Олек, не сумев вложить всю полноту и разнообразие своих чувств в слова.
Хозяин вод проживал в Ведьмином озере. Поселился ли он там когда-то или появился вместе с водоемом, доподлинно никто не знал. Даже в его истинном облике никто не был уверен: кто-то видел его прекрасным юношей, кто-то умудренным жизнью старцем с зеленой бородой и такими же волосами, кто-то с дрожью в голосе описывал жуткого монстра, под стать озерным жителям, проживающим в водах Ведьмина озера. Оно и неудивительно: живность, обитавшая в озере, была преимущественно злобной, хищной, кусачей и все время норовила отхватить какой-нибудь кусок от неосторожно подошедшего слишком близко прохожего. Впрочем, при хорошей реакции у зазевавшегося путника были шансы избежать слишком близкого знакомства с алчущими плоти челюстями, – отпрыгнув подальше, раньше, чем острые зубы вопьются в облюбованную часть тела.
Жен у хозяина вод было две: озерная дева Лагерта, чей прекрасный облик был текуч, изменчив, но неизменно восхитителен, и местная болотная кикимора Береника. Дамы между собой не особо ладили, что иногда выливалось в бури не только эмоциональные, но и водные. При этом и Лагерта и Береника подарили хозяину вод множество прекрасных дочерей. Союз с озерной девой увенчался русалками, с кикиморой – оборотницами-мухоморницами.
Отец и в тех и в других души не чаял, баловал, холил, лелеял, да вот беда – женихов сыскать девицам было очень затруднительно. Дочери хозяина вод всем взяли. Одно слово – красавицы уродились. Русалочки любили выйти на берег лунной ночью и до утра водить хороводы под частыми звездами. Звенели девичьи голоса, жемчугом отливала бледная кожа, ярче звезд сверкали прекрасные очи, а песни душевные манили к себе, заглядывали в душу, заставляя плавиться самые суровые сердца, словно жаркое солнце – кусок сливочного масла. Но не так уж много смельчаков, гораздых на ночные прогулки по Безымянному лесу, а кому случилось оказаться окрест озера в ночь полнолуния, особенно если погода стояла ясная, не мог устоять перед тягучими русалочьими напевами. Парней приманивали смехом мелодичным, губами алыми, щедрыми обещаниями ласк. Устоять пред таким невозможно – кипит кровь молодецкая, затуманивается разум вкрадчивыми голосами, устами сахарными. И не замечают соблазненные, что руки девичьи холодны, а за полными губами скрываются острые как бритва клыки. Заманит русалка парня на глубину, утащит с собой – только его и видели.
Местные стали сторониться озера. Даже днем старались лишний раз не приближаться, мало ли что.
Опечалились девы – не все своих избранников заполучили. А что делать? Как бы ни были соблазнительны песни подлунные девичьи, а кого приманишь, если манить некого. Вот и сидят дочери озерные без мужей, счастью более удачливых завидуют.
Мухоморницы же слыли оборотнями. Гриб-мухомор стоит на белой ножке, ни от кого не прячется, красной шляпой с белыми пятнами хвастается. Грибники его обходят. Звери не трогают. Одна ведьма из них зелья свои готовит, а иной раз вымочит, выварит и сделает из них блюдо царское да лешего потчует, вызывая у жены его ревность кулинарную. Но не о ведьме сейчас речь.