И кто здесь наглая рыжая морда?

Баскова Анна

– Щи из лугового щавеля....
– мечтательно тянет Наташка, - Ба. И всё-таки, ты немножко ведьма.

– Ежели только самую малость.
– благосклонно кивает любимая наша бабушка...

***

После обеда, мы с Наташкой приступили к трудам праведным: поменяли занавески на окнах, помыли чердак, перебрали прошлогоднюю картошку в подполе, полили грядки в огороде, натаскали в бочки воды из колодца, истопили баню. Помылись, поужинали и рухнули спать.

Утром проснулись бодрые и выспавшиеся, и снова нырнули в дела деревенские. Работали пока бабушка завтракать не позвала.

После завтрака не спеша

пили чай, Наташка пристала к бабушке, чтоб та об утопленнице рассказала подробнее. Далась ей эта утопленница...

А бабуля плечами пожала и стала рассказывать:

– Во времена стародавние у речки стояла мельница. А изба мельника, как раз на месте нашего дома. Мельник был парень видный, высокий, косая сажень в плечах, лицо ясное, глаза, как вода в речке по осени, серая. Волос светлый, вьется, как из сказки шагнул, богатырь.

Углядела его дочь купеческая на ярмарке. Влюбилась до беспамятства , исть, пить отказывается, требует с папаши, чтоб сосватали с молодым мельником.

Папаша купец, самолично явился на мельницу, уговаривал мельника взять евонную антелигентную дочь в жены, обещал дать за ней богатое приданое.

Отказался мельник, и от дочки купеческой и от приданого. У него уже было сговорено с другой девушкой. И как раз в иху свадьбу, дочь-то купеческая и сиганула с пруд. Сарафан на берегу бросила. Только вот, не нашли никого не дне - то пруда.

А Иннокентий косой, болтал, будто в Москве видел ту купеческу дочь, когда рожь на продажу возил.

– Получается, она всех обманула?
– грохнув чайной ложкой о стенки кружки, вскинулась Наташка.

– Кто ее разберет, может обманула, а может Иннокентий спутал.
– бабушка отправила в рот дольку лимонного мармелада, отхлебнула из блюдца горячего чая.

– Ба, а тот мельник, у него, как сложилась жизнь?
– не унимается Наташка.

– А че мельник, жил с женой не тужил, сына народили, прадеда вашего, батюшку моего, итииху. Вы все в него ненормальные, он бывало не в одну, так в другу каку партию вступит, то махновцы, то дубровцы, то еще каки придурки.

– Вы у кроликов убрали?
– без перехода спросила бабуля.

– Кроличьи клетки в порядке, у козы почищено, клубнику подрыхлили.
– бодро рапортую я, - Ба, еще задания будут?

– Ишь ты, гляди - кася, все переделали. На лисапеде до Карасевых не прокатишься, Линка?

– Ба, ну отстань, не прокачусь.

– Ну, тады сходим до березняка, надо нарвать березовых сережек, ландыша, мать-мачехи. Козу подою и пойдем.

– Ба, мы сами нарвем, ты отдохни.
– предлагаю из-за стола поднявшись.

– Телевизор посмотри, - поддерживает Наташка, встает за мной следом.

– Тоже придумали, отдыхать посылают, - добродушно ворчит бабуля.

В четыре руки собираем посуду, несем в раковину.

Минутное дело, чашки и блюдца помыты, насухо вытерты, в шкафчик отправлены.

Вскоре, щедро намазавшись кремом от кровососущих насекомых, прихватив с собой обиженного за надетый на него противоблошинный ошейник Геннадия, мы отправились к березовой рощице.

На лугу, за прудом притормозили: кот надумал за бабочками поноситься, Наташка нарвала желтых одуванчиков, сплела венок, водрузила мне на голову.

– Алин, я все думаю: тот это Демидов, или однофамилец? Как бы точно узнать.

– Наташ,

если данный субъект в самом деле претендует на карьер, мы с ним столкнемся. Вот и узнаешь.

Сестра сорвала травинку, сунула в рот, пожевала задумчиво.

– Не, сталкиваться не хочется.

– Наташ, не знаешь, почему мне кажется, что ты мне что-то недоговариваешь? Касательно истории с фиктивным замужеством?

Травинку Наталья выплюнула.

– Все как на духу выложила, ничего не утаила, не знаю, с чего тебе Линка, кажется! Ближе к вечеру, когда трасса свободнее будет, поеду в Москву. Переночую у родителей, утром метнусь за техническими характеристиками производства, заберу и сразу сюда. Заскочу за тобой, отправимся вместе в администрацию. Нам нужно быть на шаг впереди конкурентов! Алин. Он, тот Демидов, с которым я в органе ЗАГС зарегистрировалась, говорил что-то, про важный проект, и про то, что самостоятельное финансирование мол не вытягивает, спонсор нашелся, но с причудами, спонсорскую помощь оказывает только состоящим в законном браке гражданам. Что-то там, про семейные ценности..... В общем, я вроде как должна была где-то появиться вместе с новоявленными мужем.... И фотосессию вроде должна была....

– Какие интересные подробности всплывают, Наташ.

– Ой, ну чего там интересного? Мало ли, что он говорил, а я вот не помню, чтобы соглашалась. На меня столько всего свалилось: и штамп, и деньги.... Я, может, себя контролировать не могла! От счастья...

– Н-да. Еще родители о твоем новом статусе не знают. И новом направлении в бизнесе.
– подначила взирающую честными глазами сестренку.

– Родители поймут. Потом. Я им все объясню. Попозже. Алин, давай больше не затрагивать тему Демидова? Хотя бы до завтра, а то мне как-то нервно делается.

– Так ты же, сама, первая затрагиваешь.

– Больше не затрону. Обсудим отвлеченные темы, нам есть что обсудить. Геннадий! Отстань от бабочки, пошли в лес! У Линки нос уже покраснел на солнце!

Кот внял Наташкиной просьбе. Задрал хвост трубой, и припустил к лесочку. Мы, соответственно, поспешили вслед за котом.

Березовый лес встретил шумом листвы, громким щебетом птиц, запахом трав и успевшей прогреться под майским солнцем земли.

Сережки березовые собирали с нижних веток молодых деревьев, продвигаясь к опушке, что почти на окраине лесочка, ближе к речке. Геннадий наматывал круги, требовал, чтобы с ним поиграли в прятки или в салочки на худой конец. Наташка развивала тему не касательную фиктивного мужа Демидова: пугала меня утопленницей. Говорила, что сегодняшней ночью, купеческая дочь обязательно появится возле бабушкиного дома. Потому как в полнолуние всякая нечисть имеет привычку активизироваться.

Как раз к моменту, когда пакет доверху наполнили сережками, а тема утопленницы иссякла, добрались до опушки. В детстве, это было наше с Наташкой секретное место. С тех времен сохранились качели: деревянная перекладина, на толстых корабельных канатах. Что удивительно, и канаты, и доски никто не трогает, висят себе между двух старых берез, потемневшие от времени.

Не раздумывая на качели запрыгнула. Оттолкнулась ногами. Наташка уселась на поваленное дерево, принялась причитать:

– Алин, смотри - веревкам - сто лет в обед! Оборвутся, слезай с качелей, пока не грохнулась!