И никакая сила в мире... (Тьма перед рассветом)
Шрифт:
Герцогиня просто онемела от изумления, и герцог немедленно воспользовался этим:
– Честно говоря, я встретил немало довольно-таки интересных людей на «Морском драконе». И знаешь, похоже, наша дочь произвела на них впечатление!
– Да, и на их капитана тоже, я полагаю! Не ослышалась ли я? Неужели этот человек действительно через несколько дней осмелится приехать к нам в замок?! И конечно, предполагается, что я встречу его с распростертыми объятиями?! – раздраженно прошипела герцогиня, бросив сердитый взгляд на мужа и дочь. – До сих пор не могу поверить, что ты так легко
– Дорогая моя, я, так же как и ты, до сих пор не могу смириться с известием о браке нашей Реи, но пока я просто не в состоянии что-либо изменить. Рея утверждает, что она любит этого человека, а он, в свою очередь, дал мне понять, что моя дочь возненавидит меня, если я сделаю попытку причинить ему вред, – по-видимому, он уверен, что я способен на это, – проворчал Доминик. – Он любезно напомнил, что пощадил меня, не вызвав на дуэль, только по одной единственной причине – потому что я отец Реи.
Кстати, одна из характерных его особенностей – дьявольская надменность.
Сабрина Доминик прикрыла глаза.
– Боже мой, какая наглость! Не понимаю, как ты мог стерпеть это, Люсьен. Уж я бы смогла поставить этого молодого человека на место.
– Ну а я вот не смог. Не смог сделать собственную дочь вдовой, – признал Доминик. – Это единственная причина, почему я не убил его, хотя и очень хотел. Не хотел причинить горе нашей Рее. Она и так достаточно страдала.
Бросив исподлобья еще один взгляд на этих двоих, герцогиня поняла, что не ошиблась и есть еще кое-что, что ей предстоит узнать. Она терпеливо ждала.
– Мама, – мягко сказала Рея, – у меня будет ребенок. Герцогиня беспомощно взглянула на дочь и смертельно побледнела. В ее глазах стояли слезы.
– Мама, тебе хуже? – бросилась к ней Рея, испугавшись, что всего пережитого вполне достаточно, чтобы свести мать в могилу.
Но Сабрина лишь молча покачала головой. Встретив испуганный взгляд дочери, она всхлипнула и прижала ее к груди.
– Ах, девочка моя, я так счастлива, что ты наконец дома, даже не знаю, чего мне больше хочется: смеяться или плакать. Ты должна дать мне какое-то время, чтобы я смогла привыкнуть к тому, как ты изменилась, – взмолилась она.
– Я знаю, мама. – Голос Реи предательски дрогнул, и она спрятала заплаканное лицо в пышных прядях распущенных волос матери. – Мне даже было немного страшно возвращаться в Камейр. Я боялась, что вы не узнаете меня. Боялась, что вы окажетесь не в силах принять того, что со мной произошло.
– Ах, родная, ну как ты только могла подумать, что мы отвернемся от тебя?! Никогда, никогда этого не случится, что бы ни произошло! – воскликнула герцогиня, вспоминая, как в детстве она носила маленькую дочку на руках.
Люсьен и Сабрина обменялись взглядами поверх склоненной головы Реи. Если они хотят, чтобы все вновь было как прежде, чтобы они стали одной семьей, со многим придется смириться. И если потребуется принять такого человека, как Данте Лейтон, чтобы их дочь была счастлива, – что ж, так тому и быть.
Глава 7
Чем больше, тем веселее.
Впервые с того ужасного дня в прошлом году веселый смех и радостный гомон наполнили маленькую гостиную в южном крыле замка. В огромном камине пылали дубовые поленья, потом туда же полетели остатки старой яблони, огонь полыхал, принося тепло и уют. В это время года день быстро догорал, а ночи на западном побережье бывали холодными и неприветливыми.
Резкий пронизывающий ветер швырял пригоршни мелких брызг в высокие окна замка, а заходящее солнце бросало последние пурпурные отблески на унылые невысокие холмы. Скоро опустятся тяжелые бархатные шторы, они скроют мрачную ночь за окном, в высоких канделябрах весело загорятся бесчисленные свечи, и в комнате вновь станет светло и радостно.
Дрожащие отблески пламени камина отражались в серебре старинного чайного сервиза, чинно стоявшего на маленьком столике перед двумя дамами, которые уютно устроились на изящном диванчике, покрытом розовым шелком.
Наполнив чашку душистым темным чаем, Рея Клер бросила взгляд на мать и, встретив ласковую, любящую улыбку, протянула герцогине изящную, как чайная роза, чашечку из драгоценного китайского фарфора.
– Как приятно хоть ненадолго избавиться от особого лекарства миссис Тейлор! – насмешливо улыбнулась герцогиня. – Знаешь, дорогая, я подозреваю, что старушка Роули добавляла мне его потихоньку, когда я болела, причем не раз и не два. Если честно, то я уже иногда жалею, что она приехала за нами в Веррик-Хаус и свела знакомство с этой ужасной миссис Тейлор.
– Тебе в самом деле лучше, мама? – спросила Рея, встревожено вглядываясь в бледное лицо матери. Жара, похоже, у нее не было, и вот уже прошел почти час, а мать ни разу не кашлянула.
– Знаешь, я целый год не чувствовала себя лучше, чем сейчас, – успокоила дочь герцогиня. Сделав глоток, она оглянулась на сидящих вокруг. Ее семья была в сборе, и Сабрина Доминик была уверена, что в это мгновение нет на свете женщины счастливее ее.
Рея вслед за матерью перевела взгляд на две золотисто-белокурые головки. Ее младшие сестренка и братишка играли на мягком, затканном цветами ковре как раз под столиком, на котором был сервирован чай. За то время, что ее не было, Эндрю, похоже, еще больше подрос, походка его стала намного увереннее. Сейчас он ковылял к сестре, и детский лепет ясно подсказывал, что привлекло внимание малыша – поднос с ячменными лепешками, сдобными булочками и ароматными пирожными.
Арден, чья пухлая мордашка была густо перемазана шоколадным кремом из торта, кусок которого она крепко сжимала в кулачке, никогда в жизни не позволила бы братишке схватить то, что она еще не успела попробовать. Ни минуты не колеблясь, девочка встала на ноги и заковыляла за ним. Но, не удержавшись, вцепилась в брата с такой силой, что его коротенькие ножки подкосились и он хлопнулся на ковер. Удивленный вопль сменился криком ярости, когда он догадался, что произошло, тем более что поднос с вожделенными сладостями за это время успели убрать подальше.