И никто, кроме нас. Спасти адмирала Макарова.
Шрифт:
Мысли Александра Михайловича витали далеко от весенней погоды, как у Ольги, или технического устройства катера, как у Карла Ивановича. Вопросы, которые мучали его ум, были куда шире. Здесь и сейчас он был не больше и не меньше как представителем Государя Императора Всероссийского, а кроме того они с Николаем были еще и друзьями детства. А момент, когда придется броситься, как в омут с головой, приближался неотвратимо. Подполковника Новикова он понял неплохо с первых же минут знакомства, типичный "слуга царю, отец солдатам". За то во что верит - будет драться яростно, до последнего вздоха, не изменит и не предаст. Иметь такого на своей стороне величайшая удача и величайшая ответственность, ибо с ним надо быть всегда и во всем честным. Одна мельчайшая ошибка, одна малейшая ложь или несправедливость и союзник превратится во врага. Но, если отбросить все и идти до конца, тогда да, он один из тех, что вернет России славу несокрушимой военной силы. Но об этом думать пока рано, еще не решены
В этот момент катер вышел из тесноты прохода на внешний рейд и где-то впереди замаячил едва различимый из-за камуфляжной окраски силуэт корабля. Рулевой повернулся к Новикову, - Товарищ подполковник, как пойдем: в обход минных полей потихоньку, или напрямую, с ветерком?
После коротких раздумий, Новиков ответил, - Пожалуй, с ветерком!
– что повлияло на такое решение - неизвестно. Может желание показать гостям технические возможности десантного катера, а может банальное озорство. Но этот момент возможно имел далеко идущие последствия.
Рулевой кивнул, - Тогда пусть все держатся покрепче, - и его рука плавно двинула вперед рычаг газа. Тихое урчание моторов также плавно сменилось ни на что не похожим звенящим свистом. Инстинкт моряка сказал Александру Михайловичу прямо на ухо, - Цепляйся крепче!
– и за секунду до того как катер рванулся вперед как пришпоренный конь, Великий Князь мертвой хваткой ухватился за поручень. Тем самым он помог не только себе, но и Михаилу, как всегда не обратившему внимания на предупреждение. И теперь, взмахнув руками, Наследник Престола Российского смог удержаться на ногах только потому, что мертвой хваткой вцепился в рукав шинели Александра Михайловича. Великая Княгиня Ольга предупреждению вняла, но не могла себе представить силы рывка, так что в тот момент, когда катер рванулся вперед, ее пальцы разжались, кожа перчаток бессильно скользнула по поручню... От обидного, и опасного в смысле здоровья, падения на спину Ольгу уберегла сильная рука подполковника Новикова, в самый критический момент поймавшая ее за плечи и вернувшая в вертикальное положение. Потеряв равновесие, Ольга приглушенно пискнула и Александр Михайлович, повернув голову на звук, увидел, и на всю жизнь запомнил картину, как на лице у Ольги, полулежащей на охватившей ее за плечи руке подполковника Новикова, гримаса страха сменяется выражением облегчения и ... покоя. Именно в этот момент в его голову в первый раз скользнула шальная мысль, что для Ольги быть Романовой-Новиковой куда лучше, чем Романовой-Куликовской и уж тем более чем Романовой-Ольденбургской...
Ну а Великая Княгиня Ольга, после мгновения внезапного испуга и беспомощного падения назад, вдруг впервые в жизни ощутила то, что женщины обычно называют надежным мужским плечом. И ей вдруг стало так приятно и спокойно от этого ощущения надежной опоры и поддержки за своей спиной. Палуба катера дрожала под ногами от огромного напряжения и две больших белопенных волны разбегались в стороны, как крылья сказочной птицы. Великую Княгиню захватило ощущение полета и восторга, или восторга от полета... этого она и сама не знала. Аккуратно освободившись от удерживающих объятий, она выпрямилась, но продолжала ощущать в дюйме за свой спиной сильную руку готовую в любой момент подхватить и поддержать, и от этого ей хотелось... она и сама не понимала, чего именно ей хотелось, наверное, чего-то странного и невозможного. А туго ударивший в лицо морской ветер рвал с ее головы шляпку, и если бы не туго завязанные подбородочные ленты лететь бы изделию дрезденских шляпников над морем аки большой черной птице.
Великий Князь Михаил, после секундного замешательства ощутил такой же восторг, как во время бешеной кавалерийской скачки. Вышедший на редан катер, пожирал милю за милей, оставляя позади себя широкую вспененную борозду кильватерного следа. Вперед, вперед, и только вперед! Как во время кавалерийской атаки хотелось выхватить палаш... глупость конечно, но Михаилу показалось, что он что-то понял, - десятки таких бешено мчащихся катеров с морской пехотой не остановить никакой артиллерией. Береговые батареи строят обычно на высотах, так что катера будут сбрасывать скорость уже в мертвой для них зоне. Почти беспроигрышная операция, потому что пехотного прикрытия у береговых батарей не бывает, а орудийная прислуга продержится против тренированных убийц не дольше чем штоф водки на похоронах дьявола.
Сзади, в первые мгновения гонки, образовалась сущая куча
– Все, пора!
28 марта 1904 года 12-45 по местному времени.
внешний рейд Порт-Артура, БПК "Адмирал Трибуц".
– Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! На караул!
– больше двухсот человек замерли в едином строю, а по трапу на палубу уже поднимались те, ради кого затеян весь этот парад. Поднявшись по трапу на палубу, Великий Князь Александр Михайлович, вдруг остановился как вкопанный, его поразила та мысль, что он стоит на палубе корабля, который будет спущен на воду только через пятьдесят лет после его смерти. Мираж, в погоне за которым он пересек полконтинента, вдруг облекся в осязаемую стальную плоть. И не только в стальную, за исключением небольшого количества его спутников все окружающие родились на сто лет позже его. Вот эти матросы и офицеры, выстроенные на палубе, смотрят на него внимательно, но без особого подобострастия. Кто он для них, строчка в учебнике истории? Хотя, какие тут матросы? Стараниями Наместника Алексеева самое младшее звание на этом корабле это прапорщик по адмиралтейству. А вот и капитан Первого ранга Карпенко, живьем он кажется куда старше чем на портрете, мешки под глазами и резкие морщины говорят о хронической усталости. Занятый этими мыслями Великий Князь Александр Михайлович провел всю процедуру торжественной встречи на "автомате", при этом только краем сознания отмечая уставные несообразности для своего времени. Вот почти все закончилось, уже прозвучала команда - Вольно, разойдись. В этот момент, Карпенко поворачивается к Александру Михайловичу и говорит, - Ваше Императорское Высочество, позвольте представить Вам Павла Павловича Одинцова, руководителя и вдохновителя всех наших действий в Вашем мире.
Занавес! Немая сцена, как у Гоголя в "Ревизоре". Вот он стоит, высокий, массивный, широкоплечий. С упрямым подбородком и сплющенным как у боксера носом, по быстрому взгляду глаз понятно, что этот неуклюжий на вид человек, может быть стремительным и смертельно опасным как африканский носорог. На какое то мгновение Александр Михайлович даже пожалел бедного Того, которого эти выходцы из будущего начали убивать даже не дав и минуты на раздумье. Но потом чувство жалости прошло и осталось только злорадство, в принципе японского адмирала досыта накормили кашей сваренной по его же патентованному рецепту.
Не успели они обменяться молчаливыми рукопожатиями, как в разговор снова вмешался капитан первого ранга Карпенко, - Ваши Императорские Высочества, время обеденное и на правах командира позвольте пригласить вас, отобедать чем бог послал. Вот капитан второго ранга Дроздов Степан Александрович, старший офицер этого корабля, проводит нас в кают-компанию. Ну, а в послеобеденное время мы, с Павлом Павловичем, сможем как поговорить с Вашими Высочествами на серьезные темы, так и показать вам наш корабль.
Путь к кают компании ничем не напоминал для Великих Князей путь на Голгофу, скорее уж путешествие по пещере Али-Бабы. Даже Великий Князь Александр Михайлович, который лучше всех из гостей контролировал себя, едва сдерживался от того чтобы вертеть головой как гимназисту, на триста шестьдесят градусов. А что уж говорить об Ольге или Михаиле! Ужас! Тут даже запахи были другими, чем на кораблях Российского Императорского флота. Все это весьма походило на погружение с головой в неведомый двадцать первый век. Ахтырских гусар и горничную Великой Княгини пригласили отобедать вместе с командой. Кстати, Ася вынесла из краткого пребывания на борту "Трибуца" самые радужные впечатления. Ей даже не дали взяться ни за какие тяжелые вещи. Как из под земли появились четыре молодых человека с погонами прапорщиков по адмиралтейству и подхватили все баулы и чемоданы. Они бы подхватили бы и ее саму, но было ясно, что девушка решительно воспротивится такой фамильярности. А дальше, с ней обращались как с какой-нибудь знатной дамой, по ее представлению конечно. На ахтырских гусар произвело впечатление нечто иное - качество поданного обеда. Как мрачно заметил один из рядовых гусар, - Пусть сегодня и Пасха, но чтобы у нас в полку так кормили надо перевешать всех интендантов через одного.