И пала тьма

Клеменс Джеймс

Дарт не отнимала ладони ото рта. Счастье охватило ее. Она видела, как светится лицо Лауреллы, и радовалась за нее.

— Все наши сестры тоже должны были посетить церемонию, чтобы увидеть, какое счастье выпало Лаурелле, — прошипела Маргарита, чье горе на глазах сменилось злостью.

Да, Маргарита права. Всему этажу следовало наблюдать успех подруги.

Оракулы потянулись цепочкой к выходу из часовни. Дарт увидела, что загорелый мальчик уходит следом за оракулом со знаком Джессапа Ольденбрукского, из Первой земли. Мальчик не заметил ее взгляда, но Дарт провожала

его глазами, пока он не скрылся за дверью. Больше никого с третьего этажа не выбрали.

Девочка отвлеклась и не обратила внимания на самого старого оракула. Во главе своей свиты он мелкими шажками приближался к ее ступеньке. Лаурелла помахала им с Маргаритой и послала воздушный поцелуй. При этом глаза Лауреллы то и дело возвращались к рядам зрителей, но ее родственники так и не объявились.

Дарт снедали собственные заботы. Церемония закончилась, и теперь ей придется разобраться с остатками разрушенной жизни. Как долго еще она сможет скрываться в Конклаве? И как уберечься от лекаря Палтри?

Но тут согбенная фигура оракула остановилась перед ее ступенькой, старец тяжело оперся на трость и переводил дух. Слуги бережно поддерживали его с обеих сторон. Голова оракула повернулась к ней, и Дарт почувствовала на себе его взгляд, несмотря на слепые, завязанные шелком глаза.

Узловатый от старости палец указал на нее. Из ожидающей в стороне свиты выскочил слуга, подбежал к Дарт и крепко ухватил ее за плечо.

Дарт попыталась вывернуться, решив, что ее обнаружили, что слепой провидец сумел прочесть терзающие ее страхи. Но когда слуга потянул ее вперед, она уже не сопротивлялась.

Оракул тяжело ступил к ней, резко выбросив вперед руку. Девочка широко распахнутыми глазами вбирала в себя каждую мелочь: желтоватые ногти, тонкая, как пергамент, кожа, паутина вен — скорее клешня, чем рука.

В груди у Дарт поднимался крик. Все глаза уставились на нее. Сейчас ее опозорят перед всей школой.

И тут в ладонь девочки упал камешек. Она непроизвольно поймала его, крепко сжав пальцы, и слуга отпустил ее плечо.

По часовне побежал шепот удивления.

— Тебя выбрал и, — торжественно произнес слуга. — Поднимись сюда.

Но Дарт не могла заставить себя двинуться, ее трясло.

— Я не могу… это ошибка. — Девочка попыталась вернуть камешек.

Старый оракул не обратил внимания на ее смятение и отступил назад. На его место встала Лаурелла.

— Будь сильной, — прошептала она, повторяя слова Дарт, и протянула руку.

Медленно, на подгибающихся ногах Дарт встала, сошла со ступеньки и оказалась рядом с Лауреллой.

Маргарита с бледным испуганным лицом провожала ее взглядом.

— Какую Милость ты получила? — спросила Лаурелла.

Дарт потрясенно глянула на сжатый кулак, разжала пальцы и уставилась на вычерченный литтикский символ:

Ее рука дрожала так сильно, что она чуть не выронила камешек. Лаурелла

поддержала ее и спросила:

— Ну что?

Дарт не могла вымолвить ни слова и безмолвно протянула камень девочке. На лице той отразилось такое же потрясение.

Дарт досталась Милость, что затмевала все другие, — кровь.

Глава 5

Сломанные кости

— Я… я ничего не знаю, — простонал Тилар. Он содрогался от подавленных стонов и ненавидел себя за это.

— Еще, — приказал скрытый масклином рыцарь теней.

У Тилара уже не оставалось сил, чтобы напрячься перед ударом. Он услышал свист кнута, почувствовал обжигающую боль, когда длинную полосу кожи и мяса сняло почти до кости. Тело вздрогнуло, вытянулось у столба, ободранные запястья дернулись в беспощадной хватке железа. Тилар обвис в оковах; цепь от них зацепили за крюк высоко на столбе, и пальцы ног скребли по пыли внутреннего двора замка.

Перед пыткой его раздели до набедренной повязки. Кровь свободно стекала по ногам и капала на землю. На лице мешались пот и слезы, и сквозь них в глаза Тилара лился свет полной луны.

Он потерял счет ударам. Восемнадцать или больше? Один раз он уже терял сознание, скользнул от боли в долгожданное забытье. Но его безжалостно окатили холодной водой, а под нос сунули тряпку, пропитанную горько пахнущим снадобьем. Проспать собственную пытку считалось непозволительной роскошью.

В полузабытьи Тилар распластался по столбу, покачиваясь в оковах. Трибуны по краям двора ломились от людей, пришедших посмотреть на редкое зрелище. Трое судей восседали впереди, на серебряном подносе перед ними лежали спелые гранаты и круглые кексы. Мастер истины, по-прежнему в красной мантии, стоял рядом со скрещенными на груди руками. У него, по крайней мере, хватило совести выглядеть смущенным. Кучка затянутых в черное Дланей столпилась в углу двора и шепотом утешала друг друга, почти не замечая разворачивающегося перед ними мрачного действа.

Зато остальные не упускали случая поразвлечься. Балконы и парапеты не вмещали всех знатных господ и их прислугу, обитателей кастильона, а также толпу простолюдинов, которым удалось, подкупив стражу, заполучить места. Смех и требующие крови крики эхом отражались от стен. Рекой лились темное пиво и пряное вино. Где-то неподалеку менестрель наигрывал веселенькую мелодию, а из города доносился размеренный звон колоколов.

Рыцарь теней Даржон сир Хайтаур оперся затянутой в перчатку рукой на столб и придвинулся вплотную к Тилару:

— Говори правду, и твоя смерть будет легкой.

Прежде чем ответить, Тилару пришлось сглотнуть кровь.

— Ты мне уже обещал легкую смерть. И тем не менее я все еще вишу здесь, хотя и сказал правду.

Рыцарь недобро прищурился.

— Мы только начали. Я могу растянуть мучения до завтра.

Тилар бессильно прикрыл глаза.

— Ты хочешь правды? — Он глубоко вдохнул, хотя вдох отдался болью по всему телу.

Даржон пригнулся поближе. Тилар открыл глаза и, собрав последние силы, плюнул рыцарю в лицо.