И плачут ангелы
Шрифт:
— «Вискаунт» семьсот восемьдесят два, аварийные службы будут наготове. Ваши координаты?
— Мы в восьмидесяти морских милях… — Пилот осекся. — Господи Боже! Левый двигатель отвалился…
В диспетчерской повисло молчание: все замерли в безмолвной агонии, зная, что летчик отчаянно пытается сохранить управление искалеченной машиной, преодолеть асимметричность односторонней тяги, грозящую увести самолет в смертельный штопор, и компенсировать неравномерное распределение веса корпуса, возникшее в результате потери двигателя.
Наконец в динамике затрещало и захрипело.
— Теряем
Радио замолчало.
Роланд подскочил к помощнику диспетчера.
— Где спасательные вертолеты? — рявкнул он.
— В радиусе трехсот миль есть один-единственный вертолет — ваш собственный, направляющийся сюда из Уанки.
— Вы уверены, что других нет?
— Все вертолеты забрали для спецоперации в горах Вумба, в этом районе остался только ваш.
— Дайте мне связь с пилотом!
Роланд выхватил микрофон из рук помощника.
— Говорит Баллантайн. Мы потеряли «вискаунт», на борту сорок шесть человек, включая экипаж.
— Я слышал ваши переговоры, — ответил пилот вертолета.
— Вы — единственные, кто может вылететь на помощь. Расчетное время прибытия?
— Пятьдесят минут.
— Кто на борту?
— Старшина Гонделе и десять рядовых.
По возвращении в Уанки Роланд собирался провести учебные ночные прыжки с парашютом, так что Гонделе с его ребятами уже были в полной боевой выкладке и прихватили с собой снаряжение для полковника.
— Жду вас налетном поле. С собой возьмем врача, — решил Роланд. — Гепард-один остается на связи.
Джанин Баллантайн сидела в предпоследнем ряду по левому борту. Соседнее место у окна занимала девочка-подросток со скобками на зубах и собранными в два хвостика волосами — ее родители расположились в следующем ряду.
— А вы были на крокодильей ферме? — спросила девочка.
— Нет, не довелось, — призналась Джанин.
— У них там есть огромный крокодил, пять метров длиной! Его зовут Большой Босс! — продолжала болтать девочка.
«Вискаунт» набрал высоту, и табло «Пристегнуть ремни» погасло. Из кресла за спиной Джанин поднялась стюардесса в синей форме и пошла по проходу.
Джанин посмотрела в иллюминатор противоположного борта, возле которого оставались два свободных места: через громадный красный шар заходящего солнца протянулась полоска фиолетового облака. Из бесконечного темно-зеленого моря леса кое-где выступали пятачки возвышенностей.
— Папа купил мне футболку с Большим Боссом! Только она в чемодане…
Раздался громкий треск, в иллюминаторах заклубилось белое облако, и самолет так резко дернуло, что ремень безопасности больно врезался в тело. Стюардессу швырнуло вверх, ударив о крышу кабины, и неестественно изогнутое тело, словно сломанная кукла, упало на спинку пустого сиденья. Пассажиры закричали и завизжали, девочка с пронзительным воплем отчаянно вцепилась в руку Джанин. Самолет накренился, плавно разворачиваясь, и вдруг нырнул носом вниз, болтаясь из стороны в сторону.
Ремень безопасности удержал Джанин в кресле, хотя ощущение было такое, будто несешься на сумасшедших американских
Джанин оторвала девочку от себя и заставила уткнуться лицом в колени.
— Обхвати колени! Не поднимай голову! — велела она и сама поступила точно так же.
Самолет рухнул в лес, раздался оглушительный треск, скрежет и хруст. Джанин безжалостно бросало из стороны в сторону, крутило и било летающими в воздухе обломками. Казалось, что это никогда не кончится. Крышу кабины сорвало, на мгновение Джанин ослепил солнечный свет, потом он померк, и что-то ударило ее в лодыжку. Несмотря на ужасающий шум, она ясно услышала треск сломанной кости — боль пронзила ногу, позвоночник и череп до самой макушки. Джанин закрутило, точно в водовороте, потом удар по затылку выбил искры из глаз, и она провалилась в звенящую темноту.
Придя в себя, Джанин обнаружила, что по-прежнему пристегнута ремнем безопасности, хотя и висит вниз головой. Лицо раздулось от прилива крови, перед глазами плыло, будто смотришь на знойное марево в пустыне. Голова раскалывалась, точно в середину лба кувалдой вбивали раскаленный гвоздь.
Джанин медленно повернулась и увидела, что сломанная нога свисает прямо перед лицом и вывернута пяткой вверх.
«Я никогда не смогу ходить», — подумала она, содрогнувшись от ужаса.
Джанин собралась отстегнуть ремень безопасности, но вовремя вспомнила о многочисленных случаях перелома шеи в результате падения вниз головой и просунула руку в подлокотник кресла. Она развернулась в воздухе, приземлилась на бедро сломанной ноги и потеряла сознание от невыносимой боли.
Должно быть, Джанин пролежала в забытьи несколько часов: в себя она пришла уже в сумерках. Стояла жуткая тишина. Джанин долго в недоумении смотрела на траву, стволы деревьев и песчаную почву, прежде чем вспомнила, что произошло. Подняв взгляд, она увидела, что от самолета осталась только хвостовая часть: «вискаунт» словно разрубили гигантской гильотиной прямо перед сиденьем Джанин. Девочка-соседка, пристегнутая ремнем безопасности, оставалась в своем кресле: руки безжизненно болтались, белокурые хвостики свисали к земле, глаза широко раскрыты, лицо искажено гримасой предсмертного ужаса.
Упираясь локтями и волоча сломанную ногу, Джанин выползла из-под обломков фюзеляжа, и ее захлестнула ледяная волна шока и тошноты. Желудок сжимало и выворачивало наизнанку. В конце концов Джанин настолько ослабела, что опять провалилась в беспамятство.
В тишине раздался неясный звук, который быстро нарастал, — рокот вертолета. Джанин посмотрела вверх, но небо закрывали кроны деревьев. Последние лучи солнца погасли, на землю стремительно опускалась ночь.
— Помогите! — закричала Джанин. — Я здесь! Помогите!