И придет большой дождь…
Шрифт:
Через несколько дней Жак позвонил и сказал, что фирма опять срочно посылает его на Север.
ГЛАВА IV
Войтович, уехавший из Гвиании «на денек», появился уже после всех этих событий.
— А у вас тут действительно не соскучишься, — с веселой завистью объявил он, едва переступил порог дома Николаевых. — Феодальчики-то верны себе!
Он сбросил строгий серый пиджак, который надевал для респектабельности всегда, когда пересекал границу и имел дело с чиновниками,
— Так! Неплохо бы опять побывать в Каруне. Кстати, как дела у Жака? В прошлый раз он устроил нам целую бочку приключений.
Петр тяжело вздохнул: мысли о Жаке преследовали его с той самой ночи на свадьбе у Сэма.
Еще вчера, играя в шахматы с Глаголевым, он поймал на себе внимательный взгляд консула: в этом взгляде было ожидание… Ожидание чего? Неужели он знает о том, что произошло на свадьбе? Нет, просто консул видит, что ему не по себе, и ждет, что Петр попросит какой-то помощи. Что и говорить, консул разбирается в настроениях людей. Такая уж у него работа.
Но Петру почему-то не хотелось говорить с Глаголевым о Жаке. И он заговорил о том, что волновало сегодня всю Гвианию, о событиях в Каруне.
Некоторые газеты Луиса вдруг усмотрели в них мусульманский фанатизм. Слово «погром» в латинской транскрипции не сходило с их первых полос.
— А не кажется ли вам, Николай Николаевич, — спросил Петр Глаголева, — что кто-то словно подливает масла в огонь?
— Если пальмового, то пахнуть будет довольно сильно, — пошутил консул. — И все же ты, пожалуй, прав, — добавил он уже серьезно. — Кто-то накаляет страсти. И религия здесь только один из видов оружия. Всю новейшую историю Гвиании колонизаторы ловко стравливали мусульман и христиан. И дело здесь совсем не в фанатизме. Крестьянин-мусульманин и его сосед-христианин будут мирно ходить друг к другу в гости, пока кому-то не понадобится вызвать вражду хотя бы на религиозной почве.
Сейчас, когда Войтович заговорил о Каруне, Петру вспомнились слова Глаголева.
— Так что же, коллега? Как насчет поездки на Север? Петр знал, что, если Войтович загорелся какой-нибудь идеей, его не остановит ничто. И тут он вспомнил о пакете из министерства информации, вот уже несколько дней валявшемся у него на столе.
Войтович с интересом прочел приглашение.
— Едем, коллега, — весело решил он. — Я к тебе присоединяюсь!
— Но нужно договориться насчет тебя с министерством, — слабо возразил Петр.
— Вот и займись, развейся. А то вид у тебя что-то… — Он сделал кислую гримасу и хлопнул Петра по плечу.
Петр подумал и согласно кивнул. В общем-то приглашение от министерства информации пришло даже кстати. Петру давно уже хотелось по-настоящему завязать деловые контакты с главной газетой Каруны — «Голос Севера». Кроме того, в Каруне издавалась и небольшая газетка «Черная звезда», выходившая с непонятными перерывами. И та, и другая изредка публиковали материалы Информага.
В Каруну самолет прибыл в полдень — от Луиса сюда было четыре часа лету на стареньком, периода второй мировой войны «Дугласе».
Жак радостно замахал рукой Петру и Анджею и что-то сказал своему массивному соседу, указывая на них. Тот тоже поднял свою тяжелую руку и качнул несколько раз кистью.
— Джентльмены!
Степенный представитель министерства информации, сопровождавший иностранных журналистов в их полете из Луиса в Каруну, махал руками, требуя внимания.
— Джентльмены! Для каждого из вас забронирован номер в отеле «Сентрал». Напоминаю: завтра в десять утра в конференц-зале «Сентрала» состоится встреча с представителями военных властей города. В четыре часа вечера во Дворце вождей начнется суд, ради которого мы, собственно, и приехали. Сегодня вы свободны. Надеюсь, что вы с пользой проведете сегодняшний день, чтобы объективно поведать миру о том, что у нас происходит. До завтра, джентльмены!
Чиновник сдержанно поклонился.
Жак очутился рядом с Петром и Анджеем, как только они сошли с трапа.
— Хэлло! — приветствовал их Жак, как будто они расстались лишь вчера. — А я ведь сразу подумал, когда узнал, что сюда летит целая банда газетных пиратов, что среди них будете и вы, а? Знакомьтесь!
Он подмигнул Петру, смущенному неожиданной встречей, и дружески положил ему руку на плечо.
Великан-блондин, стоявший вместе с Жаком, протянул руку Петру.
— Ларсен, — представился он. — Из редакции газеты «Голос Севера». Очень рад познакомиться с коллегами. Впрочем, кто из вас представитель Информага в Луисе?
Петр молча кивнул.
— Вы?
Он перевел взгляд на Войтовича.
— Польское телеграфное агентство.
— О, — Ларсен вежливо улыбнулся, добродушно пожал плечами.
— Время ленча, джентльмены. И мы бы хотели пригласить вас, если вы, конечно, не возражаете.
— Святое дело! — согласился Войтович. — На этом старом пылесосе, бывшем в далекой юности «Дугласом», нас изрядно протрясло!
— Вот и отлично!
Жак обернулся к Ларсену, прищелкнул пальцем и сказал по-русски:
— Дернем?
— Что? — не понял редактор «Голоса Севера».
— Это значит «выпьем», — объяснил по-английски довольный Жак и снова подмигнул Петру.
Они вышли с территории аэродрома, и «мерседес» Ларсе-на, казавшийся рядом со своим владельцем детским педальным автомобильчиком, быстро помчал их по улицам, уже хорошо знакомым Петру. Жак сидел рядом с Ларсеном и сосредоточенно молчал.
Это было так необычно, что Войтович поинтересовался, не болен ли он. Жак обернулся. Лицо его было, как всегда, беззаботным, и лишь Петр заметил, или это ему только показалось, как в глазах француза мелькнули тревожные огоньки.