И пришел с грозой военной…
Шрифт:
— Семен Андреевич, эдак и в нас могут садануть.
— Ерунду не городи, или решил отвлечь, чтобы я забыл про ваши выкрутасы.
— Вы забудете, — многозначительно вздохнул Зубов, но потом встрепенулся. — А зд'oрово все же ребята сработали, р-раз и два – крейсера как не бывало.
— Зд'oрово, зд'oрово, — уже значительно успокоившись вздохнул Гаврилов, — вот только бесполезно. Сдается мне, "Варягу" конец все одно. Дай-то бог, чтобы это никак не связали с подводными диверсантами.
— А что так-то. Ну свяжут, а что они могут?
— Много чего, олух ты царя небесного. Могут на каждой стоянке начать выставлять противоминные сети, или просто сети, как только сеть зашевелилась, бомбу за борт и получите оглушенного
Тем временем, несмотря на плотный огонь, "Dаряг" все же пробился к основному фарватеру, было заметно, что движется он с натугой, крен увеличился еще больше, но до угрожающего все еще далеко. Как и ожидал Гаврилов крейсер отвернул в сторону гавани. "Кореец" успевший получить еще одно попадание поковылял за ним, теперь нечего было и думать, чтобы уходить, момент был упущен. Японцы преследуют их, но недолго, как только русские пересекают границу нейтральных вод, Уриу все же прекращает погоню и обстрел, русские для него теперь недосягаемы, находящиеся в гавани корабли нейтральных стран – весьма весомый аргумент, не дай бог попасть в кого – это похлеще потери двух крейсеров будет. Русским деться некуда, а он подождет. В конце концов, он объявил иностранцам, что в шестнадцать часов войдет на рейд и даст бой "Варягу", если тот не выйдет. Он вышел, но спор еще не закончен, а потому Уриу подождет, а как подойдет время, войдет и поставит на этом точку.
Гаврилов стоял на палубе "Светланы" и смотрел на то, как недавно еще гордый красавец, а теперь избитая гора покореженного металла стоит на якорной стоянке. Крен значительно увеличился и продолжал угрожающе расти. Судя по рассказам Антона, крейсер в прошлой истории пострадал значительно меньше, "Кореец" вообще не получил попаданий. Но в этот раз все было по-другому. Конец один, вон прославленный "Варяг" стоит и кренится на правый борт, все больше окутываясь дымом разгорающегося пожара, с его борта сходят уже последние члены экипажа, вот с палубы сходит высокий офицер, весь в бинтах, прямо как в той песне: "Голова обвязана, кровь на рукаве…".
"Корейца" уже отвели в сторону, с него так же спешно сходят и шлюпка отваливает от борта. Гребцы усиленно налегают на весла, стремясь как можно быстрее отойти от корабля. Наконец раздается оглушительный взрыв.
— Мы сами взорвали "Корейца" и нами потоплен "Варяг".
— Складно, Семен Андреевич.
— Складно Максим, складно. Ладно, давай сниматься с якоря, пора ребят разыскивать.
Он постарался лишить Руднева и Беляева выбора, подбросив им фальшивую телеграмму от наместника царя на Дальнем Востоке. Парни пошли дальше и с риском для жизни сумели заминировать два японских крейсера, причем один из них – основной противник "Варяга", но даже потеря двух крейсеров ничего не решила, старуха вцепилась в русский крейсер мертвой хваткой и нипочем не пожелала его выпускать. Что же, по меньшей мере минус два крейсера, а вскорости станет известно, – насколько удачно или неудачно, об этом думать не хотелось, – сложились дела с "Ниссином" и "Касугой". Если все нормально, то затея с пловцами уже себя оправдала, уменьшив японский флот на три броненосных крейсера. Оно конечно, "Чиода" вроде как тоже броненосный, но это так, мелковат и артиллерия так себе, к полноценным броненосным ее никак не отнесешь.
Парней нашли быстро. Не рассмотреть "Светлану" с ее распущенными парусами, нужно было сильно постараться, как впрочем и черный столб дыма от подожженной лодки. Пламени практически не было, не иначе как забросали чем-то, чтобы чадило получше. Ну да и бог с ним. Главное нашлись.
Снаряжение было в полном порядке, если не считать напрочь разряженных аккумуляторов. С парнями тоже все слава богу, не забыли-таки, что обряжаться нужно только всухую поддевку. Шерстяная облегающая тело, вкупе с резиновым гидрокостюмом, с манжетами, она вполне себе позволяла пробыть в ледяной воде около полутора часов, без каких-либо последствий для здоровья. Но парням таки досталось, двое умудрились обморозить себе руки, один лицо и уши – слоник, тудыть твою, только один обошелся без какого-либо ущерба для здоровья, но довольно щерились все. Герои, якорь вам в седалище.
— За успешно проведенный рейд и потопление двух крейсеров противника, объявляю благодарность и премирую группу десятью тысячами рублей. За самоуправство, нарушение дисциплины, самовольное оставление расположения в боевых условиях, объявляю десять суток ареста и хозработ. Лично прослежу, черти полосатые.
— Есть десять суток ареста и хозработ, — вот вроде и наказаны, а лыбятся словно золотой нашли, хотя и нашли чего уж там, но только сдается не деньгам они радуются.
— Здравствуй, Сережа.
— Здорово медведище, — ну а как его еще-то назвать, если сграбастал в объятия так, что не вздохнуть, как говорится, ни… Одним словом ничего не получится. — Ты чего так задержался? Должен был еще вчера прибыть?
— Должен был, да вот в Дальнем подзадержался.
— А телеграмму дать не мог?
— Как-то из головы выскочило, что ты здесь.
— И вообще, что ты там делал? Ах, да. Ну и как тебе Дальний? — ухмыляясь поинтересовался Звонарев.
— Ничего особенного, я на него в свое время насмотрелся. Давай лучше пройдем в мою каюту. — Дело происходило на палубе "Светланы", едва заметив вход которой в гавань, Звонарев тут же на катере бросился к ней. Сергей ничуть не возражал против уединенной беседы.
— Я тут на рейде случайно заметил "Енисея" и "Боярина". Поправь, если я ошибаюсь, но сегодня первое февраля, или я что-то напутал? — когда они уже находились в каюте, тихо спросил Гаврилов. Понятно, что вокруг только проверенные люди, которым было известно достаточно многое, да вот только не все, а потому поберечься стоило.
— Тогда все сначала. В Артуре ничего не изменилось, "Ретвизан", "Цесаревич" и "Паллада" подорваны, все как в известной истории. Утром был артиллерийский бой, но опять-таки никаких изменений. Вот только…
— Что только?
— Понимаешь жаба задушила отдавать "Маньчжурию" с ее грузом. Одним словом, вечером я вышел в море, поутру повстречал транспорт и сообщил его капитану, что лучше бы сменить курс. К Дэве он не попал, но откуда ни возьмись, появился японский миноносец, который все же едва не уволок пароходик. В общем, сожгли мы его, а потом то ли артиллерийский погреб взорвался, то ли запасная торпеда, и он затонул. "Оборо", в известной нам истории в числе погибших не числился.
— Нормально. Значит, ты решил, что раз пошла такая пьянка и Антон все одно вызверится, попытаться спасти "Боярина"?
— Не только "Боярина", но как видишь и "Енисея", и что важнее, его командира Степанова, золотая голова скажу тебе, но тогда погиб глупо, каста, мать ее, не захотел оставить корабль.
— Но как тебе это удалось?
— Да просто все. Так как никто меня слушать не стал бы, да и мины все одно нужно ставить, свел знакомство со Степановым. Он был просто в трансе от нашей идеи мины с якорь-тележкой. А что – и дешево и сердито. Так вот напросился я к нему на борт, а с собой потащил Фролова с "Горским", ну вроде как испытать в море, если вдруг какая мина всплывет. Всплыли несколько мин, ну мы их и расстреляли из пулемета. Кстати машинкой все впечатлились, а когда узнали, что из таких же спаренных мы раскатали "Оборо", то вообще затискали пулеметик, чуть воронение не стерли, ну и постреляли, не без того.