И сердце на куски
Шрифт:
– Я не знал, что она такая пугливая! – Горячев тоже повысил голос.
– Да какая разница? Знал или не знал? Ты мог и без нее тестить свою тачку! Неужели нельзя было просто привезти ее сюда? Без твоих загонов?!
– Я сказал, что можешь набить мне морду из-за своей принцессы. Просто, как бы я ни хотел, я уже ничего не изменю. Разве только могу извиниться!
Слова Горячева звучат для меня неоднозначно. Ведь я знала, что он врет. И извинений его слышать не хотела. Я вообще видеть его не хотела.
Но когда Смоленцев столкнулся
– Вань, не надо! – я метнулась к своему жениху и осторожно положила ладонь на его плечо. – Со мной уже все в порядке…
Смоленцев словно не слышал меня.
– Вань! Пожалуйста!
Мне пришлось повысить голос, чтобы Смоленцев обратил на меня внимание.
– Сладкая, я его убью, если с тебя хоть один волос упадет!
– Не надо! Просто больше никогда не проси его подвезти меня, а меня сесть к нему в машину. И просто побудь со мной…, – я прижалась к Ваньке, прикрыв глаза и каждой клеткой чувствуя на себе взгляд Горячева. Но это было не важно. Главное, увести Ваньку и не дать им у всех на глазах устроить разборки из-за меня.
Смоленцев сопротивлялся. Ему, видимо, хотелось надрать задницу Климу. Он продолжал сверлить Клима яростным взглядом до тех пор, пока его дыхание не выровнялось. Потом он взял меня за руку и повел к нашему домику. Пока мы шли, никто не произнес ни слова. Но я чувствовала, как горит моя спина. Я была уверена, что Клим провожает нас взглядом вместе со всеми. И не понимала зачем он только что оправдал меня в глазах Ваньки. Испуг? Совесть? Или очередной ход в его игре?
– Ты правда в порядке? – Ванька заглянула мне в глаза, когда мы закрыли дверь в нашу комнату и остались наедине.
Я смогла только кивнуть.
У меня появился шанс рассказать ему правду, но я медлила. Во рту пересохло и подходящие слова словно испарились из моего лексикона.
– Ты такая бледная! Сильно испугалась, сладкая?
Я снова кивнула.
– Клим – идиот! Он безбашенный! Но я правда думал, что если попрошу его, то он с тобой будет вести себя нормально. Прости меня! Я не хотел, чтобы все так получилось! – у Ваньки в глазах и в голосе столько мольбы, что я едва сдерживала слезы.
Это не он должен был просить прощения. Это я так виновата перед ним. Но вместо оправданий, глухо прошептала:
– Все в порядке, Вань! Просто я испугалась. Но горячий душ и вкусный чай приведут меня в чувство.
– Я правда не хотел… Давай ты в душ, а я за чаем с травами и сахаром.
– Это было бы отлично…
Я хотела остаться одна. Не могла смотреть на Смоленцева и слышать, как он просит прощение за то, за что не должен был просить.
Мои надежды на горячую воду не оправдались. Она ничего не смыла, а я ничего не забыла. Терла себя остервенело мочалкой, чтобы избавиться от воспоминаний и больше не чувствовать себя грязной и развратной. Но грязь была в душе. Ее было не смыть. Я закрывала глаза, и снова видела Клима. Как он ласкает меня, как кончает на меня.
Не Ваньку. Не вину перед ним. Не стыд за свой поступок. А этого проклятого заносчивого Клима Горячева. Даже меняла воду с горячей на холодную и обратно, но все равно не могла избавиться от мыслей о кареглазом мерзавце.
А после душа долго стояла в ванной и рассматривала свое тело в большом зеркале. На бедрах и вправду начали проявляться синяки, как подтверждение тому, что это не сон.
Клим не лишил меня девственности. Клим придумал лживую историю с превышением скорости. Не знаю какие у него мотивы и что он задумал, но это был мой шанс. Я не хотела расставаться с Ванькой. Не могла его предать сейчас. Не могла сделать ему больно. Глядя себе в глаза, поклялась, что больше не допущу такого промаха. Что забуду эту поездку и Клима вместе с ней.
Поэтому, когда вышла из душа, я была настроена на то, что я все исправлю и никогда не позволю Смоленцеву сомневаться во мне.
Ваньки в комнате не было, но зато был чай. Горячий, сладкий, травяной. Я пила его с удовольствием, ощущая, как во мне появляются силы и уверенность в себе. И я даже смогла беззаботно улыбнуться Смоленцеву, когда он вернулся.
– Ну вот, хоть румянец появился на щеках.
– Благодаря тебе. Спасибо за чай.
Ванька подошел ко мне и положил руки на талию.
– Ты красивая очень…
– Поцелуй меня…
Смоленцева не нужно было просить дважды.
Его губы, такие знакомые, родные, накрыли мои в нежном поцелуе. Его язык лениво ласкал мои губы. Руки скользили по телу, а я замерла в ожидании крышесносных ощущений.
– Пойдем на кровать…
– Ян! Ты чего? Я, если что, не железный, я могу и перейти границы…
– Переживу, не маленькая!
Смоленцев удивленно уставился на меня. Но мне нужно было это. Нужно было ощутить его ласки и напомнить себе, как сильно я его люблю.
Не увидев во мне сопротивления, Ванька подхватил меня на руки, и через мгновение я оказалась на кровати. Протиснувшись между моих ног, Ванька шумно выдохнул, а потом впился в мои губы. Грубовато, жадно. Словно боялся, что я исчезну.
Под тяжестью его тела мое дыхание сперло и мне пришлось выгнуться навстречу, чтобы глотнуть немного воздуха.
– Если сейчас не остановишь, то завтра отсюда поедешь уже далеко не девочкой…, – Смоленцев сжал мое бедро, а затем протиснул руку под полотенце.