И сердце на куски
Шрифт:
Уже почти в самый последний момент я взяла своего мужа за руку и прислонившись к щеке прошептала:
– Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой! Просто там держи меня за руку и не отпускай! И помни, что я тебя люблю, Смоленцев.
Я нисколько не врала. Я его любила так, что случись с ним что-то, я от горя взвыла бы. Просто эта любовь была другой. Но на тот момент Смоленцеву об это знать не стоило.
– Я всегда знал, что не ошибся в тебе, сладкая. Ни за что не отпущу! – он в нежном жесте потрепал меня за макушку, улыбнулся и позволил врачам увезти себя.
А потом
Операция прошла хорошо. Только восстановление было опять не из легких. Все вернулось на прежние круги и, если бы не свекровь, у которой наконец-то выпал по графику отпуск, я бы сошла с ума. В этот раз точно.
Почти три недели мы дежурили с ней поочередно. А потом, идущий на поправку Ванька, позволил нам вообще взять перерыв и посещать его только по необходимости. А на остальное время нанять сиделку.
Я спорить не стала. Слишком устала от больницы и этой бесконечной суеты. Тем более на носу была первая сессия на заочке и нужно было готовиться.
Ванька шел на поправку. Результаты после проведенной операции были ошеломительными. И чтобы не упустить полученной эффект, моему мужу нужна была срочно еще одна операция. Дорогостоящая. В Германии. И это было нашим проклятьем. Потому что денег на нее не было и брать их было неоткуда.
Ванька радовался хорошим анализам. Но совершенно не мог справиться с собой, когда заходил разговор о последующем лечении. Я не могла слушать его нытье, и сбегала от него при первой же возможности. Он отказался переезжать домой, оплатив себе оставшимися деньгами палату. В наших отношениях наступила тьма. Я не знала где взять денег, причем в такие короткие сроки и такую огромную сумму, которая бы покрыла расходы на его транспортировку, операцию и дальнейшую реабилитацию.
Ванька обзванивал благотворительные фонды и банки. Я просто не спала по ночам и смотрела в потолок, пытаясь найти выход. Но с каждым днем тучи сгущались, и мы отдалялись друг от друга. Тем не менее, как бы мне хреново не было, и чтобы Смоленцев мне не говорил, я продолжала ездить к нему, надеясь на какое-то чудо.
Я не знала, можно ли назвать встречу с Мотей и Агатой, в торговом центре чудом. Наверное, да. Ведь я забыла даже понятие торговый центр, но в тот день, уйдя от Ваньки, я слишком долго гуляла под дождем. Замерзнув до костей, я просто зашла в кафе выпить горячего кофе. И увидела их, сидящих за соседним столиком.
Они были словно из другой жизни. Довольные, счастливые и красивые. Особенно Агата. Она просто сияла. Как картинка с обложки дорогого журнала.
Но они меня узнали. Агата недовольно сжала губы, а Мотя, дружелюбно помахав мне рукой, пригласил за столик. Я сначала хотела убежать. Мне казалось, что если я сяду рядом с ними, то все им испорчу. И настроение, и наряды, и беззаботную жизнь. Агата видимо тоже это почувствовала. Поэтому сбежала в ателье, забрать сшитое на заказ платье. Наверное, ее уход сыграл решающую роль, и я присела за их столик.
– Как Ванька?
– Не очень. В смысле хорошо. Но нужна еще одна операция. Готовимся к ней, – я улыбнулась через силу.
Мотя уже помогал нам, и я больше не решилась грузить его нашими проблемами. Поэтому сразу же перевела тему:
– А как ты?
– Нормально, – улыбнулся парень. – Вот в клуб собираемся вечером. Отъезд Клима будем отмечать.
Хорошо, что я сидела. Если бы не стул, я бы упала, потому что, даже сидя, мои ноги предательски задрожали. Услышав давно и далеко спрятанное глубоко в памяти имя, я едва не задохнулась от нехватки кислорода.
Я так привыкла, что его больше нет и не будет в моей жизни, что оказалась не готова к словам сидящего напротив парня. А мысль о том, что он еще и где-то рядом, заставила меня задрожать всем телом.
Это была нехорошая заминка. Под изучающим взглядом Моти, я, как рыба пыталась ухватить воздух, но ничего не получалось и, чтобы скрыть свое состояние, прикрывалась стаканом с кофе, глотая горячую жидкость и не чувствуя, как обжигаю свое горло.
– Клим здесь? – выдавила я, смаргивая неизвестно откуда взявшиеся слезы.
– Уже больше недели. Но он ненадолго. И уже послезавтра улетает.
Я кивнула и, не обращая внимания на удивленный взгляд Моти, молча уставилась на свои руки.
Где-то в груди лопнула уже почти зажившая рана и медленно начала выпускать свои щупальца. Я старалась перебороть себя и не вспоминать прошлое. Но оно, словно, ожидая этой минуты, начало проникать в мою голову, мою кровь, заполняя и заставляя вспомнить.
Взять себя в руки было трудно. Хотелось реветь и кричать от обиды. Он уже приличное время находился в городе, но даже не пытался меня найти. Он вычеркнул меня из своей жизни и вряд ли помнил мое имя. Да что меня? Он даже не навестил своего друга. Ведь будь по-другому, я бы об этом узнала. Ванька бы все растрепал. В это я была уверена, как в своих ушах.
Но, наверное, все это и к лучшему. Я смотрела на свои хоть и ровно подстриженные ногти, но давно не знавшие профессионального маникюра и понимала, что мы теперь крутимся совсем на разных планетах. Да и всегда так было. Просто тогда, год назад, эти планеты случайно столкнулись и сошли со своих орбит. Но это давно в прошлом. Мы никогда не были близкими, а теперь и вовсе настолько чужие и настолько далеко друг от друга, что хоть тысячу раз столкнись еще эти планеты, ничего не получится. У него своя жизнь. У меня – своя. И я теперь ни за что не смогла бы бросить Ваньку. Мы с ним столько пережили, практически пуд соли съели. Ванька без меня не сможет, а я не смогу быть счастливой, зная, что бросила его в самый тяжелый период его жизни.
А вот с Климом столкнуться еще раз придется. Мысль о том, что у нас с ним есть нерешенный вопрос, заставила мои бледные щеки зажечься ярким румянцем.
– Можешь устроить мне с ним встречу? – уверенно спросила я Мотю.
Плевать, что это не лучшая идея. Главное, что она решит нашу проблему с деньгами. У Клима передо мной был должок. И в ближайшее время я собиралась его вернуть. Ну, в конце концов, так и сгнить недолго белокурому красавцу под нашими окнами. А так хоть жизнь спасет.