И сердце на куски
Шрифт:
Вообще, мы всегда с мамой были на одной волне. Я практически все свои секреты доверяла ей, начиная с раннего детства и всегда была уверена, что мама поддержит меня. Но последнее время мы находились на разных берегах. И, возможно, я оказалась не самой лучшей дочерью, но точно не заслуживала непонимания с ее стороны. Ведь она мама.
– Ты чего, Ян, говоришь? Как не от Ваньки? А от кого? – она тоже побледнела, прокрутив всю последовательность событий и придя к логическим выводам.
– Просто не от Ваньки.
Клим был моей болью,
Мама долго изучала меня, а потом молча заплакала. Поджав обиженно губы, он встала и ушла к газовой плите, давая понять, что разговор окончен и меня уже мысленно осудили, четвертовали и возможно даже отказались.
Сил спорить не было. Меня теперь ждала куча новых дел, хаотичных мыслей и два сложных разговора с отцом и Ванькой, к которым следовало подготовиться морально.
И не зря.
Ад. Так я могу описать свою жизнь после более-менее нормального разговора с мамой.
Когда вечером отец узнал, что это не Ванькин ребенок, он просто отвернулся от меня и ушел в другую комнату. Я разочаровала его. Он поддерживал меня, а я разочаровала. И это его молчание, оно было больнее всего. Лучше бы он накричал на меня. Сказал бы много обидных слов. Я бы пережила. А так пришлось тоже уйти в свою комнату и снова заливаться слезами. Потому что к боли прибавился еще и страх. Я осталась одна и совершенно не знала, что мне делать.
Молчаливое противостояние длилось целую неделю. Я понимала, что эта новость должна была быть радостной. Ведь не каждый день родители становятся бабушкой и дедушкой. Но обстоятельства сложились так, что моя беременность мало кому принесла радость.
Кроме меня. Немного привыкнув к своему новому состоянию, я четко осознала, что чтобы ни происходило в этой жизни со мной, я была рада этому ребенку и очень хотела, чтобы он родился. И я выстою перед любой бурей, чего бы мне это ни стоило.
– Ты куда? – спросила мама, когда я накинула куртку и собралась покинуть квартиру.
Они с отцом сидели на кухне и оба пристально изучали меня. Я записалась на прием к гинекологу. И пропускать этот поход не собиралась. Потому что последнее время не очень хорошо себя чувствовала.
– В больницу, – буркнула я в ответ и хлопнула дверью, оставив их без объяснений.
Не дождавшись лифт, спустилась по лестнице и тут же внизу была перехвачена отцом. Воспользовавшись приехавшим лифтом, он даже обогнал меня на несколько секунд:
– Янка! Ты чего удумала? – в его глазах плескалась тревога, а моих непонимание. – Ты на нас с матерью не смотри! Дурные мы! Но зла тебе не желаем! Ребеночка твоего вырастим и поднимем! Не бери грех на душу!
До меня дошел смысл его слов. Он решил, что я поехала на аборт. Но это было неважно. Я услышала те самые слова, которые ждала. Мне нужна была их поддержка как воздух. Ну, и я снова разрыдалась. Это у меня уже вошло в привычку. Так что ничего удивительного.
Отец обнял меня и крепко прижал к себе, а я, уткнувшись в его грудь, наконец-то расслабленно выдохнула и запричитала:
– Пап! Мне так страшно! Очень-очень! Я совсем одна… Если вы меня бросите, я не справляюсь… Пааап… Ну, простите меня… Я не сумела по-другому…
– Ну-ка тише! Тебе нельзя так волноваться! Это мы дураки! Ты же наша одна-единственная! И в обиду тебя не дадим никому! Ты меня тоже прости… Просто я запутался в вашей Санта-Барбаре…Но от тебя никогда не откажусь…
– Санта-Барбаре? – шмыгнула я носом удивленно.
– Ой, не спрашивай… Сериал такой был раньше…
Мне стало так смешно и спокойно. Только в этих крепких медвежьих объятиях я поняла, как мне было страшно до этого.
– Я на прием к врачу еду. И на узи. Мне витамины надо пить и анализы, наверное, сдать.
– Я отвезу тебя, – предложил папа и я согласилась.
А вечером уже мама рыдала, сидя рядом со мной на диване, и вымаливала прощение. Я ее уже сто раз простила. Но она не могла остановиться, словно заведенная:
– Кровиночка моя! Прости меня! Прости… Я так за тебя переживаю… Что места не нахожу… Я просто, как мама, хочу, чтобы ты была счастлива… И думала, что Ванька, – он хороший!
– Мам, он и вправду хороший, но не для меня! Не мой он, понимаешь?
– Да понимаю… Прости меня, Яночка! Прости… Прикипела я к нему… Вот и думала, что погорячились оба… Да и жалко мне его… И тебя жалко…
– Конечно, погорячились, когда решили свадьбу сыграть!
Мама лишь тяжело вздохнула и снова заплакала.
Папа тоже тяжело вздохнул и вышел. Мы остались одни и еще долго разговаривали с мамой. Постепенно лед между нами таял, и я начала видеть ее прежнюю. Конечно, вот так сразу я не смогла открыть всю душу нараспашку, но позже, когда родится мой ребенок, когда я успокоюсь и пойму, что все немного устаканилось, я все им расскажу. Про то, как встретила самого плохого парня на свете, как влюбилась в него и как дышать без него не могла. И про нас с Ванькой все расскажу. Про его любовь, про свою, про Ленкину. Но это все позже. А пока у меня предстоял разговор с моим пока что еще мужем.
– Ты точно решила развестись со мной?
– Да, – я старалась быть хладнокровной.
Минуту назад мы с папой приехали в больницу. Папа остался в коридоре, а я застала в палате Смирнову, которая похоже сменила меня на посту. Судя по довольным лицам у этих двоих все было хорошо. И я не понимала, почему Смоленцев упирается и не хочет со мной разводиться до своего отъезда. Нас, конечно, разведут, но нужно было срочно. Я, как можно скорее, хотела забыть все, что произошло и настроиться на лучшее. Пока Смоленцев и Смирнова были в моей жизни, надеяться на лучшее не приходилось.