И снова Испания

Бесси Альва

Не случайно, отзываясь на посмертный сборник стихов Эдвина Рольфа, Бесси так охарактеризовал чувства своих друзей: не ностальгия по делу, которое было проиграно, а благодарная память о высоком примере интернационализма, И добавил: «Братство людей, которое когда-нибудь восторжествует у нас, в Америке, — вот во что твердо верят оставшиеся в живых ветераны-линкольновцы…»{ [8] }.

Наверное, не будет преувеличением сказать: автор книги «Люди в бою», вернувшись из Испании, продолжал оставаться на «фронте», всегда и всюду сражаясь с реакцией и фашизмом. Некоторое время он работал в левой прессе, вел театральное обозрение в журнале «Нью мэссиз». В 1942 году он опубликовал брошюру «Это — наш враг» — одно из первых документальных свидетельств о зверствах, учиненных фашистами над советскими людьми. Брошюра эта, снабженная фотографиями, звала американцев к непримиримой борьбе с «коричневой чумой». Год спустя Бесси был неожиданно

приглашен в Голливуд, где в качестве сценариста принимал участие в создании таких антифашистских фильмов, как «Цель — Бирма», «Операция в Северной Атлантике», «Отель «Берлин». В 1947–1948 годах он оказался в числе «голливудской десятки» на уже упоминавшемся процессе, развязанном реакцией. На суде писатель держался с присущими ему мужеством и достоинством, отметая нелепые обвинения, которые громоздили маккартисты. Он был приговорен к году тюремного заключения за «неуважение к конгрессу»: так квалифицировался отказ подсудимого отвечать на вопросы, касающиеся его политических взглядов. Выйдя на свободу, Бесси, как и многие голливудские деятели, оказался в «черных списках». Некоторое время он с трудом сводил концы с концами. С 1951 по 1956 год он — сотрудник газеты «Диспетчер», органа профсоюза портовых и складских рабочих в Сан-Франциско. Все это время он много делает для организации «Ветераны бригады имени Линкольна». В 1952 году от ее имени он подготавливает и выпускает в свет антологию «Сердце Испании»; буржуазные издатели отказались ее опубликовать. На страницах антологии прозвучали голоса около девяноста писателей и общественных деятелей со всех концов мира, друзей Испанской республики; в ней были речи Долорес Ибаррури и Хуана Негрина, стихи Пабло Неруды, Джека Линдсея, Ленгстона Хьюза, очерки Ильи Эренбурга, Дороти Паркер, Эсланды Робсон, Джозефа Норта, врача Интербригады Эдварда Барского, ряда ветеранов-линкольновцев. В своем предисловии Альва Бесси мог с гордостью констатировать, что большинство участников антологии «по-прежнему в своем творчестве и общественных выступлениях остаются такими же страстными приверженцами социального прогресса, какими были в период борьбы в Испании».

8

«Вопросы литературы», 1972, № 10, с. 116.

Антимаккартистская и испанская темы переплелись в его романе «Антиамериканцы» (1957), произведении отчетливо автобиографического звучания. В центре его — судьбы двух главных героев: процветающего радиокомментатора и писателя Эндрю Лэнга и газетчика-коммуниста Бена Блау, ветерана войны в Испании. Их жизненные пути по-своему характерны для сложного и трудного времени, каким были 30-40-е годы в Америке. С помощью приема ретроспекции Бесси развертывает действие в двух исторических планах: это Испания 1937–1938 годов, картины, знакомые по книге «Люди в бою», и Америка 1947–1948 годов в период антикоммунистического процесса. Блау проявляет партийную стойкость в трудное для прогрессивного движения время, в канун второй мировой войны. В отличие от Лэнга он сражается с фашизмом на фронте. Не капитулирует перед маккартистами. И, несломленный, непобежденный, идет в тюрьму.

Так прочерчивается в романе, да и в творчестве Бесси в целом, важнейшая нравственная тема — верности своим убеждениям. Для американской послевоенной литературы она имела особое значение.

Фигура Лэнга во многом характерна. Их было немало — литераторов и журналистов либерального толка, которые увлеклись в 30-е годы левыми идеями, а затем в пору суровых испытаний поспешили с шумом оповестить о своем «раскаянии» и «разочаровании». По словам Джозефа Норта, они воспринимали революционные идеи «слишком абстрактно, скорее как зрители, чем как действующие лица, посвятившие себя этим идеям»{ [9] }. Но были и другие, стойкие, подобные Блау. И самому романисту.

9

«Вопросы литературы, 1972, № 10, с. 114.

Майкл Голд, ветеран коммунистического движения в США, так отозвался об этом романе: «Альва Бесси является одним из немногих американских писателей, которые поддержали честь нашей литературы в эти тяжелые годы. Он осмелился писать о главных темах, а не о случайных, о типическом, а не попросту эксцентричном…»{ [10] }.

Альва Бесси еще раз напомнил о позоре маккартизма в своей книге «Инквизиция в раю» (1964) — мемуарах, облеченных в кинематографическую форму. Как и в «Антиамериканцах», здесь два главных временных плана: мрачная тюрьма Тексарана, куда заключен Альва Бесси («Рассказчик»), и Голливуд 1940-х годов. При всей парадоксальности подобной параллели существуют очевидные точки соприкосновения между застенком и «фабрикой грез», или, как выразился один из героев книги, «концлагерем братьев Уорнеров» — этой золотой клеткой для творческих работников, и особенно сценаристов. Ведь они, в сущности, несвободны, выполняют

требования невежественных продюсеров, мыслящих шаблонами и исполненных ненависти ко всему прогрессивному. Большой убедительности достигает Бесси в центральных, основанных на документах, эпизодах книги, посвященных маккартистскому судилищу над кинодеятелями. Честные, принципиальные люди, вина которых состояла лишь в том, что они говорили правду, выражали в годы войны симпатии к союзнику США — Советскому Союзу, придерживались левых взглядов. Они противостоят на страницах произведения новоявленным инквизиторам, зараженным маниакальным антикоммунизмом, равно как и трусливым «сочувствующим свидетелям», готовым клеветать на своих коллег.

10

Цит. по: «Иностранная литература», 1957, № 11, с. 284.

И в этой книге возникают образы Испании, друзей-линкольновцев: ведь борьба Бесси в рядах интербригадовцев была для маккартистов одним из доказательств его «нелояльности».

Одна из наиболее примечательных черт творчества писателя — это его отчетливо выраженный автобиографизм. Вместе с тем в его книгах, разных по форме, прослеживается несколько главенствующих сквозных мотивов и тем, которые получают новое развитие, переходя из одного произведения в другое.

За «Инквизицией в раю» следует роман «Символ» (1966). Он вырос из голливудского опыта Бесси и по-своему продолжил тему предшествующего произведения, еще раз показав иллюзорность мифа о «свободе творчества» в Америке. В центре романа — история возвышения и гибели актрисы Ванды Оливер, прообразом которой послужила Мерилин Монро.

В 1975 году выходит книга Бесси «И снова Испания», ставшая, в сущности, второй частью дилогии, своеобразным продолжением книги «Люди в бою». По своей стилистике «И снова Испания» всего ближе к «Инквизиции в раю», с ее временной многоплановостью и калейдоскопической структурой: здесь и «выходы» в прошлое, в события 1938 года, памятные по книге «Люди в бою», и в более позднее время суда над «голливудской десяткой»; воспоминания о боевых друзьях, прежде всего о любимом командире Аароне Лопофе, умершем от раны; и экскурсы в современную политическую ситуацию; и зарисовки Испании 60-х годов; и размышления по поводу разного рода мемуарных трудов; и сцены из снимаемого фильма.

При этом ситуация, в которой оказался герой-рассказчик, позволяет ему «сфокусировать» в книге волнующие его политические и нравственные проблемы. Он встречается с людьми, посещает места, которые связаны с решающими вехами его жизни. Прошлое тесно связано с настоящим. Раны войны не зажили окончательно. Они — всюду, например, в городе Корбера, неподалеку от Барселоны, где остались развалины со времен боев, с 1938 года. События военных лет отбросили властную тень на весь последующий период жизни страны. Они неумолимо напоминают о себе, несмотря на лицемерный идеологический камуфляж франкизма, несмотря на усилия властей вытравить память о трагической странице национальной истории.

Герой постоянно встречается со своим прошлым.

Марк Стивене, игравший роль Дейвида Фостера, когда-то дебютировал в фильме «Цель — Бирма», созданном по сценарию Бесси в пору его работы в Голливуде. А другой актер, оказавшийся в это время в Испании, Тейлор, был «сочувствующим свидетелем» во время процесса над «голливудской десяткой», подыгрывал «правосудию», что обернулось для Бесси годом тюрьмы и «черным списком». Сам Бесси, когда-то в молодости выступавший на сцене в качестве статиста, теперь, в 63 года, весьма удачно дебютирует как киноактер в роли второго американского врача — Томпсона. Наконец, один из продюсеров фильма был во время гражданской войны в армии франкистов. И теперь они встретились — интербригадовец и его заклятый враг — фашист!

В Испании Бесси тщетно ищет могилу своего друга и командира Аарона Лопофа, который время от времени возникает рядом с героем-рассказчиком, как его недремлющая совесть. И Бесси все время мысленно примеривает себя к Лопофу. Тогда, в 1938 году, во время ночного дежурства в зарослях орешника Лопоф, 24-летний командир, сказал 34-летнему Альве Бесси, своему адъютанту, фразу, как казалось тогда, почти случайную: «Ты сделал серьезный шаг, старина, вступив в Интернациональную бригаду». Она была пророческой, Испания определила всю дальнейшую судьбу писателя. Он оказался достойным памяти своего друга.

Книга обильно насыщена актуальным политическим материалом. Снова Бесси предстает как убежденный противник фашизма и империализма, обличающий агрессивную войну во Вьетнаме. Он осуждает деятельность западных держав, — и прежде всего США, которые всячески стремились поддержать франкистский режим и привязать его к военной колеснице НАТО. В книге весьма точно охарактеризован политический порядок в Испании, базирующийся на насилии, обнажена демагогическая суть фалангистской идеологии. Вмешиваясь в споры, которые до сих пор не утихают вокруг национально-революционной войны в Испании, Бесси отметает клевету антикоммунистов. Опираясь на книгу Идальго де Сиснероса «Меняю курс», он напоминает о той благородной роли, которую сыграл СССР в оказании помощи Испанской республике в самое тяжелое для нее время.