И телом, и душой
Шрифт:
Александр Игоревич, увидев подъехавшую машину сына, привстал с лавочки, на которой сидел, читая книгу, снял очки и направился к ним навстречу.
Максим выключил двигатель и следом за Леной, стремительно выскочившей из салона, вышел из машины. Щелкнул кнопкой, устанавливая сигнализацию, и направился к дому.
Лена позволила Александру Игоревичу осмотреть себя со всех сторон и поцеловать в обе щеки, и рассмеялась на его заявление о том, что она «стала еще красивее с последней их встречи».
Подошел Максим, поприветствовал отца и обнял Лену за талию, прижимая
Лена вздрогнула от этого прикосновения, но не отшатнулась и не перестала улыбаться свекру.
— Я рад, что вы, наконец, соизволили приехать, — сказал Александр Игоревич словно бы нравоучительным тоном. — А-то все вам некогда! — он с укором посмотрел на сына.
Максим закатил глаза и засунул свободную руку в карман джинсов.
— Пап! Ну, ты же знаешь, что у меня дела!
Колесников-старший прижал книгу к груди и покачал головой.
— Ну, да, ну, да! У тебя дела! — он ткнул рукой с зажатыми между пальцами очками в Лену. — А Лена-то не работает! Чего она дома сидит? Отпустил бы ее к нам на недельку-другую, пока с делами не управишься!?
Максим мгновенно напрягся, втянув плечи, брови сошлись на переносице, взгляд уперся в пространство.
Лена почувствовала, что рука, лежавшая на ее талии, сжала ее еще сильнее, еще крепче прижимая к его большому телу. И сама напряглась.
А ведь и правда! Максим никогда не отпускал ее куда-то одну, будь то поездка за город к его родителям или же встреча с одногруппниками из института. Только вместе с ним. Всегда. Все девять лет.
Лена сглотнула. Почему?… Все еще боится за нее? Но это ведь глупо! Или же причина в другом?
— Знаешь… нет, — проговорил сын задумчиво. — Лена мне нужна в городе. У нас скоро благотворительный вечер, и…
— Понятно, понятно, — отмахнулся Колесников-старший, словно ожидая чего-то подобного. — Она тебе нужна, — он посмотрел на сына в упор. — Хорошо хоть вообще приехали! — усмехнулся он и, отступая на шаг, проговорил: — Ну, пойдемте в дом. Лида там картофель с мясом тушит. Между прочим, по своему фирменному рецепту, ни у кого, как у нее не получается! — он подмигнул Лене и прошептал громким шепотом: — Максим от него в восторге, скажу тебе, Леночка, по секрету!
Максим закатил глаза и усмехнулся, а Лена улыбнулась.
— Так что, если хочешь, можешь попробовать у Лиды этот рецептик выпросить, — все тем же громким шепотом продолжил Александр Игоревич, а потом добавил шутливо-серьезно: — Хотя, сомневаюсь, что что-то из этого выйдет. Трепетна она очень в отношении кухни.
Лена вновь улыбнулась и вместе с Максимом, обнимающим ее за талию все так же крепко, прошествовала вслед за Колесниковым-старшим в дом.
Ужин, как и всегда это было, прошел в дружеской, семейной обстановке.
Именно — семейной…
Это слово ласкало Лене слух, как никакая наисладчайшая музыка не смогла бы этого сделать.
Все, что Лена в этой жизни ценила больше всего, была семья. И значила она для нее всегда очень много.
Ее семья.
Семья, о которой она всегда мечтала.
За это Лена и любила проводить вечера в компании четы Колесниковых. Она чувствовала себя своей в такие моменты. Что она — часть этой семьи, этого дома. И словно не было обид прошлого и сожалений, не было боли и непонимания. Словно бы Максим любил ее…
Сама она выросла без родителей. Мама умерла через несколько месяцев после родов, а отец, когда ей было три. Воспитывалась она бабушкой Маргаритой Ивановной. От нее получала все тепло и всю ласку, заботу и любовь. И никогда не ощущала на себе мужского внимания и заботы.
Сейчас, оглядываясь назад и пытаясь анализировать события прошлого, Лена понимала, что и влюбилась в Макса именно потому, что видела в нем своего мужчину — единственного, чье внимание хотела на себе ощутить. Она, можно сказать, стремилась к тому, чтобы он ее этим вниманием одаривал. Невольно, против самой себя отчаянно желала, чтобы был для нее всем. Отцом, другом, любовником, мужем… Всеми ими одновременно, совмещая в себе все те мужские начала, которых она была лишена.
Она по природе своей не могла не влюбиться в него. Сильно, безумно, безнадежно. Безгранично отдавая ему свою любовь, которая была уже не просто любовью, а необходимостью — видеть его лицо и смеющиеся глаза, следить за тем, как появляются морщинки в уголках его губ, когда он сердится. Слышать его голос, мужской голос, с будоражащей кровь хрипотцой и жесткими нотками волевого человека.
Максим Колесников.
Сильный, целеустремленный, решительный… В нем явственно ощущался внутренний стержень, который не давал ему сломиться и пасть перед силой обстоятельств. Он бы никогда не позволил обстоятельствам взять над собой верх. Потому что привык сам вершить эти обстоятельства.
Она знала, что будет чувствовать себя вместе с ним, как за каменной стеной. Она понимала так же, что он всегда будет доминантой, подавляющий мужчина, мужчина-собственник, мужчина, который будет брать, отдавая лишь тогда, когда сам посчитает нужным. Но она хотела именно этого. Желала, чтобы рядом с ней был именно такой. Способный защитить ее, взять управление ею на себя. Чего никто не делал ранее.
Он был старше нее на девять лет! Когда они встретились, ей было всего восемнадцать, первокурсница, девчонка для двадцасемилетнего мужчины!
Наверное, тогда девять лет назад, кто-то на небесах просто посмеялся над ними. Решил поиграть с их судьбами, сведя их вместе. Но если бы они заглянули в чашу судьбы, то поняли бы, что это была и не судьба вовсе, а рок.
Эта встреча и оказалась роковой.
Для них обоих.
Связала их тугим узлом, смазанным сумасшествием и одержимостью друг в друге.
Девять лет вместе.
Девять лет безумия и безысходности. Поиска оправдания своим поступкам и подавления своих инстинктов, кричащих о себе и вырывающихся из-под контроля разума. Непринятия того, что есть, и плача по тому, что могло бы быть. Девять лет ада. Или непонятого рая?…