И возьми мою боль

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Смешно, — прохрипел Мироненко, не улыбнувшись.

— Я думал, ты пришел по более серьезному делу, — Наум видел, как дергаются пальцы гостя.

— И ты не знаешь, как ее звали? И принял такую вещь, даже не узнав, кто это такая? — нервно спросил Мироненко. На часы он даже не смотрел.

Его не интересуют часы, вдруг понял Наум, ему нужна девушка. Она его интересует больше часов.

— Я действительно не знаю, — спокойно сказал он. — Мне позвонил мой знакомый — Алексей Сыроежкин, — он уже не сомневался, что Леша успел побывать у Мироненко, —

попросил меня приехать к нему и оценить эти часы. Я поехал и посмотрел. Мне они понравились, и я сказал ему, что часы стоят не меньше двадцати тысяч долларов. Сыроежкин забрал эти часы. Вот и все.

— Не все, — возразил Мироненко, хмуро посмотрев на ювелира. — Ты не темни, Наум. Мы ведь с тобой столько лет знакомы. Не хитри.

— Стар я уже, Гриша, чтобы хитрить. Это ты все вертишься, изгаляешься, все норовишь меня обойти. Не нужно так спрашивать. Спроси напрямую, что тебя интересует, и я тебе отвечу. Ты ведь знаешь, что я никогда не вру. Бог мне этого не позволяет. Могу тебе не сказать, но врать не стану.

Мироненко знал, что старик говорит правду. И поэтому он доверительно нагнулся к своему собеседнику. Пальцы у него снова дергались.

— Нас интересует эта девушка, — честно сказал он. — Ее по всему городу ищут родные.

— И вы решили им помочь? — усмехнулся старик.

— Нет. Но за девушку назначено крупное вознаграждение Нам нужно ее найти, Наум. Скажи, где она?

— Я же сказал, что она ушла.

— Ты не все сказал, — злым голосом заметил Мироненко, — ты не сказал, что она ночевала у тебя дома. И не сказал, как часы оказались у Сыроежкина.

Значит, ты сам взял эти часы у девушки, заплатив ей деньги, и передал их Сыроежкину.

— Гриша, — покачал головой Наум, — я работаю ювелиром уже более полувека. Неужели для того, чтобы продать золотые часы, мне нужен такой посредник, как этот Сыроежкин? Ты ведь умный человек, Гриша, о чем ты говоришь?

— Где девушка? — закричал Мироненко, теряя терпение. — Куда она делась?

Где ее искать?

Наум снова поправил бороду. Внезапный крик гостя его не смутил.

— Не кричи, Гриша, — попросил он, — не нужно кричать. Я тебе сказал всю правду. И больше я ничего не знаю. Я думаю, что Сыроежкин поступил глупо, придя к тебе. Он приехал ко мне сегодня утром и, видимо, прихватил с собой часы, когда уходил.

— Ты сегодня утром бегал, просил сделать паспорт для молодой девушки.

Заграничный паспорт, — свистящим голосом сказал Мироненко. — Только не говори мне, что у тебя есть молодая племянница. Или какая-нибудь новая знакомая.

Старик не смутился. Он только грустно улыбнулся.

— Узнаю школу Фили Кривого. Это он тебя послал? Ах, Филя, Филя, всегда он встревает во все дела.

— Где девушка? — Мироненко надоели рассуждения старика.

— Я сказал — не знаю, — старик вдруг поднялся, мрачно и торжественно посмотрел на сидевшего перед ним человека и поднял руку, — но, клянусь богом и памятью своих родных, даже если бы я знал, где она сейчас находится, такому человеку, как ты, Григорий Мироненко, я бы никогда этого не сказал. Хотя бы для того, чтобы спасти эту несчастную девушку от таких негодяев, как Филя Кривой. Я верующий человек, Гриша, и не заставляй меня делать на старости лет подлости.

— Значит, ты не знаешь, где она? — поднялся Мироненко, забирая часы. — Что ж, придется поговорить еще раз с этим Сыроежкиным.

Наум посмотрел на него. Покачал головой.

— Жадность тебя погубит, Гриша. Ты уже не мальчик. И очень состоятельный человек. Все бегаешь, суетишься, все выгадываешь. В порученцах у Фили Кривого ходишь. А над ним бога нет. Только пустое небо.

— До свиданья, — рявкнул Мироненко, двигаясь к двери. Старик закрыл глаза; Произнес краткую молитву. И снова открыл глаза, сделав шаг к Мироненко.

— Подожди, — сильным голосом вдруг сказал он. Его гость удивленно обернулся.

— Не нужно уходить, — в голосе старика появились новые ноты, словно изменилось звучание голоса. — Где сейчас Алексей?

— У нас в гостях, — ответил его гость.

— Если я найду вам девушку, вы отпустите его? — спросил Наум, глядя на пальцы Мироненко. Они вздрогнули, дернулись. Гость злобно усмехнулся.

— Значит, ты все-таки врал, — довольным голосом сказал он, — я всегда считал, что твоя вера показная, только для людей. Знаю я таких бессребреников.

Когда найдешь?

— Я пойду и приведу ее, — предложил старик. — Только ты должен будешь меня подождать здесь.

— Сколько подождать?

— Полчаса. Не больше.

— А ты ее действительно приведешь? — спросил вдруг заподозривший неладное Мироненко.

— Разве я когда-нибудь тебе врал? — спросил Наум.

— Хорошо, — согласился его гость.

— И прикажи, чтобы сюда привезли Алексея, — твердо сказал Наум, — мы обменяем его на эту девушку.

— С этим проблемы не будет, — отмахнулся Мироненко.

— Тогда все в порядке, — вздохнул старик, — я приеду ровно через полчаса. Жди меня здесь, Григорий Мироненко. И скажи, чтобы привезли Сыроежкина. Я перезвоню и проверю. Если он будет здесь, то тогда я приеду вместе с девушкой. А если нет, тогда извини. Иначе я не смогу выполнить наши договоренности.

— Иди за девушкой, Наум. Остальное мои проблемы.

— И еще одна просьба, — сказал старик, — не нужно пускать за мной твоих псов. Иначе я вернусь обратно.

Мироненко отвел глаза. Задумался. Наконец сказал:

— Договорились.

Старик закрыл за собой дверь. Мироненко выхватил мобильный телефон, быстро набрал номер.

— Сейчас старик выйдет из подъезда, — срывающимся от волнения голосом сообщил он, — следите за ним. Только очень осторожно, чтобы он не почувствовал.

А во вторую машину передайте, чтобы они подняли сюда Сыроежкина. Пусть посидит в этой квартире. И пусть они сами тоже поднимаются. Все четверо.

Сыроежкин видел, как из подъезда мрачно и торжественно вышел Наум Киршбаум. И, не глядя по сторонам, зашагал куда-то.