И всё, что будет после…
Шрифт:
– Автобуса ожидають. Мядельски скора буде… Можа вам с вашай рукой таксама б…
Жора глянул на автобусную остановку, задуманную под старину в виде сказочного теремка, но только и смог подумать, увидев обвалившуюся со стен плитку и битый кирпич, что она, эта остановка, построенная только осенью, уже разваливается, как всё почему-то, что строится в этих краях, и уже имеет вид той старины, под которую создавалось…
Редько же, услышав молчание в ответ на столь недвусмысленный свой намёк, расценил это как зловещий признак и в страхе решил, что худшие его опасения оправдались: что встреча подстроена и нечто страшное случилось там в Идалине… может, даже убийство, а его – под предлогом всего этого, о чем он не знает, срочно хотят отослать на пенсию…
«Но что? Что случилось в этой чёртовой Идалине, и кто там ошивается возле хаты?» Все мысли Редько сосредоточились на одном: как выведать всё это у следователя, не выдав чем-нибудь своё незнание. Так, в непосильных, вышибших пот попытках придумать что-нибудь, но ничего всё же не придумав, переехал Редько через шоссе.
Но то, что открылось им сразу же за асфальтом, – грязная, блестевшая лужами и жирной глиной проселочная дорога – бог весть как по ней ездили люди – определенно вселяло надежды. Тотчас же дельные мысли и соображения зашевелились в голове Редько.
– Да поехали же! – поторопил Жора, потому что с минуту уже участковый медлил, не решаясь съехать с шоссе и обдумывая про себя, как бы это сказать, что уж три дня подряд приезжает сюда, да дорога вот… не даёт нести службу.
Первая лужа на спуске не была так страшна, как казалась. Видел Жора, что она проезжая, не глубже, чем речка, которую только что миновали, и дно – твердое, не разбитое – за лужею на подъёме отчетливо были видны два свежих следа: проехали на легковушке.
– По серёдке давай, не бойся, – дал совет Жора, но Редько и тут всё испортил, загипнотизированный видом лужи. Возьми он ее на скорости и лихо промчи слёту по всем остальным ухабинам, – были бы они на полпути к Идалине. Но мышление большинства людей не способно к гибкости. Раз в брод потиху – научил его брод, научил – то и тут так же… Не видел, ох, не чувствовал сейчас Редько, как всё это надо делать! Как скрытым зрением чуял всё это Жора. Да известно ещё, не грех повторить: чего ждёшь и боишься – то и получи! Осторожно проехал Редько – и заглох, не вытянул на подъёме мотор.
– Дай-ка я! – потерял терпение Жора и сел на место Редько: освобожденный от тяжести мотоцикл ожил и с усилием, но взял подъём. Только сейчас он увидел обе свои руки, крепко держащиеся за руль…
– Стой! – закричал сзади панически причитающий Редько. – А что, если дождь? А назад как?
Открывшаяся впереди картина под названием «сельское бездорожье» могла впечатлить не одного только участкового, но и самого Жору, повидавшего-таки на своем веку украинские черноземы, где не дай бог съехать в сторону после дождя. Никуда с дороги!
Но там хоть дороги есть. Асфальтированные. А тут? Это летом! А осенью… В марте как здесь люди живут? И пешком, видимо, не пройдешь!
Надо сказать, что Жора несколько ошибался. Пешком и сейчас было пройти не просто. Особенно на том вот низком участке. Свернуть некуда, с обеих сторон болото. Между рядами скошенной осоки блестела вода. Но два следа – отпечатки колес – тянулись и дальше вниз, не давая терять надежду…
Жора прибавил газу.
– Засядем! – завопил подбежавший Редько. – Стой! – Он всей тяжестью навалился на мотоцикл, обхватил руками коляску. – Не вытягне нас никто! Заночуем.
Конец ознакомительного фрагмента.