…И вы будете редактором отдела
Шрифт:
– Весьма тактично с вашей стороны, лейтенант. Вы хотите сказать, что она вела аморальный образ жизни?
Он кивнул:
– Боюсь, что так.
– Представляю, как обрадуется господин Чалмерс. Вы уверены в фактах?
Он раздраженно взмахнул рукой:
– Конечно. Мы считаем более чем возможным, что один из ее дружков и убил ее. Теперь это уже расследование убийства. Я составил список нескольких ее знакомых мужчин. Вы тоже в их числе.
– Вы намекаете, что у меня были с ней интимные отношения? – спросил я, заставляя себя смотреть ему в глаза. – Если так, мне
– Я ни на что не намекаю, синьор. Вы ее знали. Я пытаюсь прояснить ситуацию. Мы убеждены, что ее убил приятель. Будьте добры помочь мне. Скажите, пожалуйста, где вы были в день ее смерти?
Этого вопроса я ждал уже давно.
– Вы думаете, что ее убил я? – спросил я голосом, в котором едва узнал свой собственный.
– Нет, я так не думаю, Я составляю список всех мужчин, которые ее знали. Против каждой фамилии я пишу местонахождение этого человека в момент ее смерти. Таким образом я сберегу уйму времени.
– Понятно. – Я медленно перевел дух. – Вы хотите знать, где я был четыре дня назад?
– Будьте добры.
– Это нетрудно. Это был первый день моего отпуска. Прежде я намеревался поехать в Венецию. Я забыл забронировать номер и, обнаружив, что я слишком затянул с этим делом, остался здесь и работал над своим романом. На следующее утро…
– Меня не интересует, что случилось на следующее утро, – прервал меня Карлотти. – Я только хочу знать, что было двадцать девятого.
– Хорошо. Я был здесь и работал над романом. Я работал всю вторую половину дня и до трех часов ночи. Я не выходил отсюда.
Он посмотрел на свои начищенные туфли.
– Возможно, кто-нибудь заходил к вам? – с надеждой спросил он.
– Никто не приходил, так как считалось, что я в Венеции.
– Возможно, вам кто-нибудь звонил?
– Никто не звонил – по той же причине.
– Понятно.
Последовала долгая неловкая пауза, в продолжение которой он разглядывал свои туфли, потом он вдруг поднял глаза. Ощущение было такое, как будто мне к лицу поднесли паяльную лампу.
– Что ж, благодарю вас, синьор. – Он встал. – Запутанное дело. Только наводя справки и задавая вопросы, мы в конечном счете придем к истине. Простите, что отнял у вас столько времени.
– Ничего, – ответил я, чувствуя, что ладони у меня влажные, а во рту пересохло.
– Если я сочту, что вы сможете быть нам полезны, я снова обращусь к вам. – Он направился к двери, потом остановился и посмотрел на меня. – Может быть, вы хотите что-то добавить? Что-нибудь такое, что, возможно, выскочило у вас из головы и что могло бы помочь нам?
– Не такая уж у меня дырявая голова.
Он уставился на меня:
– Думаю, вам не следует относиться к этому делу чересчур легкомысленно, синьор. В конце концов, идет расследование убийства. Вам может прийти в голову какая-нибудь мысль.
– Разумеется. Если придет, я вам позвоню.
– Буду рад.
Он кивнул и, отворив дверь, вышел в холл. Я был до того потрясен, что побоялся даже проводить его до входной двери. Когда она за ним захлопнулась, я погасил окурок в пепельнице и, поднявшись на ноги, прошел к окну.
Я встревожился. Следовало бы знать, что Карлотти не упустит из виду такое важное обстоятельство, как пропажа пленки. Этого мне от Чалмерса не утаить. Меня охватил страх – мне казалось, что я опаздываю. Надо немедленно отыскать этого загадочного Икса, прежде чем Карлотти найдет меня. А подобрался он ко мне уже слишком близко…
Телефонный звонок вывел меня из оцепенения. Я взял трубку. Это оказалась Джина.
– Ты обещал позвонить мне вчера, – упрекнула она. – Я ждала. Что происходит, Эд?
Я пошевелил мозгами. Теперь уже я не мог поверить ей свои беды, ведь Карлотти сказал, что речь идет об убийстве. Поскольку она знает, что Дуглас Шеррард – это я, ее могут привлечь как соучастницу.
– У меня сейчас дел по горло, – соврал я. – Собираюсь уходить. Через пару дней я с тобой свяжусь…
– Но, Эд, что ты мне собирался сказать? Мы не можем встретиться сегодня вечером?
– Прости, Джина, только не сегодня. Сейчас я просто не могу прервать работу. Я позвоню тебе через пару дней. Пока. – И я положил трубку.
Немного погодя я заказал Нью-Йорк.
– Что у вас? – спросил Чалмерс, когда нас соединили. В его голосе даже на таком расстоянии слышались стальные нотки.
– Ко мне только что заходил Карлотти, – сообщил я. – Теперь он считает, что это убийство.
Наступила пауза, потом Чалмерс спросил:
– Как он пришел к такому выводу?
Я рассказал ему о камере и пропавшей пленке. Рассказал, как я забрал камеру и обнаружил в ней кусочек пленки и как камеру украли, прежде чем я вернул ее полиции.
Эта новость, похоже, ошарашила его, он был в нерешительности.
– Что вы намерены делать, Досон?
– Собираюсь достать список дружков Хелен, – сказал я и сообщил ему, что прибег к услугам сыскного агентства. – Карлотти работает в том же направлении. Он, похоже, считает, что у вашей дочери была целая куча приятелей.
– Если он попытается ославить мою девочку, я его сломаю! – зарычал он. – Держите со мной связь. Я хочу знать, какие именно меры вы принимаете… Понятно?
Я сказал, что понятно.
– И потолкуйте с коронером. Он обещал мне утрясти это дело с беременностью. Я не хочу, чтобы оно всплыло. Покруче с ним, Досон. Припугните его!
– Если это окажется делом об убийстве, господин Чалмерс, – возразил я, – мы никак не сможем повлиять на вердикт.
– Не рассказывайте мне, что мы можем, а чего не можем! – гаркнул он. – Потолкуйте с этим подонком. Позвоните мне завтра в это время.
Сказав, что позвоню, я положил трубку.
Я заказал разговор с коронером Малетти. Когда он взял трубку, я сообщил ему, что Чалмерс хочет получить подтверждение тому, что договоренности, к которым они совместно пришли, останутся в силе. Малетти был сама любезность. Если не обнаружится никаких новых улик, заявил он, синьору Чалмерсу нет нужды волноваться насчет вердикта.