И залпы башенных орудий…
Шрифт:
– Середа, – сказал он, – вам зачет.
– Рады стараться, вашбродь! – буркнул Виктор.
Инструктор посмотрел на него с холодным удивлением и пожал плечами.
– Следующая тренировка ровно в шестнадцать ноль-ноль, – сухо проговорил он.
Виктор Середа вяло козырнул и направился к выходу.
В кольцевом коридоре его догнал Таппи Нупуру Замбо, австралиец-абориген, бронзовокожий кибернетист, с коротко стриженными курчавыми волосами и приплюснутым широким носом. Но улыбка его была еще шире.
– Витек, здорово! – проорал Таппи. – Как твоя хреновая жизнь?
– В полосочку, – ворчливо ответил Середа.
– А
– В клеточку… «Улей» закатал, получил зачет.
– Так радоваться надо! – воскликнул Таппи.
– Чему? – мрачно спросил Виктор.
– Что за минор, Витек?! Или ты забыл, как давеча схлопотал от «Улья»? Ух, и размазало ж тебя тогда! Ух, и рассеяло!
– Это называется, – усмехнулся Виктор, – радоваться за товарища?
– Витек, ну ты же знаешь, люблю я взрывы на аннигиляцию! А ты разлетался тогда такими рясными пи-мезончиками, такими спеленькими гамма-квантиками… Картина маслом!
Смачно чавкнув, лопнула мембрана-перепонка отсека, и в коридор выбрался Мишка Копаныгин – огромный, дочерна загорелый, косматый, с торчащими вперед, словно у кота, усами.
– Вы что, поели уже? – спросил он.
– Кто о чем, – ухмыльнулся Нупуру, – а Михайло о еде!
– А что есмь человек? – философически заметил Копаныгин и сам же ответил: – Человек есмь биохимическая машина для переработки продуктов питания в продукты жизнедеятельности. Так пойдемте же, люди, и переработаем хлеб наш насущный! – Сменив тон, Михаил добавил: – Я сегодня столько инсектоидов пустил в расход, что мне полагается двойная порция.
– А Витек «курятник» закатал! – похвастался Таппи. – И теперь его совесть мучает – птичек жалко!
– Идите вы… – процедил Середа.
– Видишь? – скорбно подчеркнул Нупуру.
– А я ни разу еще до «курятника» не добирался, – признался Копаныгин, – только с истребителями свяжусь, тут-то они меня и валят. И чем ты им перья выщипывал?
– Коллапсаром, – мрачно улыбнулся Виктор, с трудом сдерживая рвущееся наружу раздражение.
– Правильно! – оценил Копаныгин. – Самое то.
Середа внезапно успокоился.
– Что – правильно? – спросил он. – Мы на боевом корабле, а играем в дурацкие игры! «Закатал «курятник»! – передразнил Виктор австралийца. – А если бы мне такой попался в реальности, как бы я тогда с ним сладил? А? Лазерами бы лупил изо всех пакетников? А у крейсера броня из мезовещества. В пять слоев! И ему мои лазеры, что слону щекотка! А чем мне его еще взять? Аннигиляторами?
– Ну, хотя бы… – молвил Таппи неуверенно.
– Тогда почему мы в виртуалке такие могучие? Вот и бились бы тем, что есть. А то – коллапсар! Да вы хоть раз видели настоящий коллапсарный генератор? Его на Церере клепают – здоровенная такая дура, полкилометра в поперечнике. На тот коллапсар работает целый комбинат плюс пяток энергостанций. А сжимает он пока что малю-юсенькие такие платиновые кубики, и не в космосе, а в специальной камере, где-то в своем нутре. И что с него толку? Такой коллапсар физикам интересен да гравитологам разным, а нам он зачем? В утешение? Мол, и мы кой-чего могем? Если бы…
– Ты что, – нахмурился Копаныгин, – серьезно так думаешь?
– Я много чего думаю, – пробурчал Виктор.
– И выводы делаешь? – с интересом спросил Таппи. – Поделись!
– Выводы тебе? Вот тебе основной вывод: Земля абсолютно не готова к возможному вторжению пришельцев из космоса. «Если завтра война, если завтра в поход», то у нас ни кораблей нет нормальных, ни оружия стоящего, ни бойцов подготовленных!
Нупуру Замбо настолько растерялся, что даже не нашел, что ответить. Копаныгин насупился и сказал:
– Ты забыл добавить последнее: «…и ни врагов реальных!» Может, ты и прав насчет техники, и наши лоханки – полный отстой, а только с кем сражаться? Кто на нас собирается нападать? – Михаил, обычно сдержанный и добродушный, потихоньку заводился: – И чего зря чушь нести?!
Только тут он заметил, что послушать их спор остановились еще трое из кубрика 2-А, и пробурчал:
– Пошли в столовую!
Виктор пожал плечами и двинулся следом за Копаныгиным.
Малый атмосферный крейсер «Дюранго» и в самом деле был невелик – агрегатные отсеки в кормовом отделении, рубки, ходовые и боевые в носовой части и еще четыре яруса с общим атриумом. Всего на МАКе обитало шестьдесят девять человек – семидесятому члену экипажа пришлось бы ночевать в коридоре. И столовая была одна на всех – и на инженеров, и на операторов, и на офицеров, и на рядовой состав. Виктор, инженер-контролер по образованию, еще прошлой осенью сдал экзамены в Высшей школе Космогации. Ему выдали диплом пилота-космогатора и повысили в звании до младшего командора. На большом корабле вроде «Доннара» или «Йомалатинтиса» дорога его вела бы в столовую офицерского сектора, но на МАКе приходилось опрощаться и демократично топать со всеми вместе – по атриуму вниз, до кают-компании второго яруса.
Копаныгин, сердито сопя, дошагал до шахты атриума и прыгнул вниз. Локальная гравиустановка мягко погасила инерцию и подпихнула Михайлу в овальный люк второго яруса.
Виктор шагнул следом, ощутив мимолетное чувство падения. «Дюранго» шел с ускорением десять метров в секунду за секунду, и этого хватило бы, чтобы переломать ноги на дне атриума. Но слава гравитехникам – эти спецы дело знали туго. Младший командор завис напротив овального проема, и будто мягчайшие пуховые подушки надавили ему в спину, заботливо вталкивая в круговой коридор второго яруса. Середа привычно оперся на ноги, вспоминая, как он корячился и падал на колени в первый месяц. Потом привык. Со временем ко всему привыкаешь…
В кают-компаний было пусто, только Петер Зенер, инженер-пилот, блестел в уголке бритым черепом, доедая вторую порцию.
– Здоров, Петро, – обронил Копаныгин.
– Здоров, Михайло, – поднял Зенер задумчивый взгляд. – Что вывело тебя из равновесия, Михайло? Что нарушило баланс между торможением и возбуждением?
– Да есть тут один… – проворчал Копаныгин, ожесточенно давя клавиши блока доставки.
Виктор промолчал. Михаил передал экспресс-обед Таппи, тот передал Середе. Потом взял себе, Копаныгин разжился третьим пищевым рационом.
По-прежнему ничего не говоря, Виктор уселся за столик и распечатал экспресс-обед. Недурственно. Жаркое сы-бао, что-то изысканно-французское из артишоков и компот.
– Да здравствует интернационал! – потер руки Таппи, не зная, за что хвататься прежде – за вилку или за палочки.
Копаныгин хлебнул компота из прозрачного стакана и сказал:
– Продолжим наш разговор. Так на чем мы остановились?
– Ты шказал му, – проговорил Таппи с набитым ртом, – што негде вжать врагов!