И.о. поместного чародея. Книга 2

Той ночью мне не спалось. Ночной ветер бился в окно, глухо выл, точно псы по покойнику. Осень пришла в город слишком быстро – еще неделю назад небо было ясным, выгоревшим от жары, теперь же оно стало низким, серым. Зарядили дожди, которые принес северный ветер. Всю ночь в мое окно то скреблись ветви деревьев, то глухо барабанил дождь, словно кто-то швырялся камешками по стеклу.

Вот уже которую неделю не было вестей от Констана.

Прошло уже более трех лет с тех

пор, как он, овеянный весьма противоречивой славой, покинул Эсворд, и отправился в Изгардскую Академию Магии. Сначала письма от него были частыми, короткими и поразительно безграмотными. Из них я узнавала, что Академия приняла моего ученика настороженно, однако без враждебности, и талант его не остался незамеченным. Затем слог стал более изящным, но приходить письма начали реже. Причина этих перемен была объяснена в одном из них – в Изгард после очередного таинственного путешествия вернулся мой хитроумный крестный и взял Констана под свою опеку, тем самым показав, что отныне обучаться магии юный адепт будет под его началом. Не так уж часто высокопоставленные чародеи изъявляли желание пойти в кураторы к юным магам, и я догадывалась, что Констан от подобной чести растерял небогатые остатки здравого смысла.

Помню, как дрожали мои руки от сдерживаемого желания в ответном письме спросить, как... нет, почему?.. Но я останавливала себя, потому что знала – Каспар обо мне не спрашивал и вряд ли снизошел до того, чтобы объяснить кому бы то ни было причину своего равнодушия к судьбе крестницы, влачащей унылое существование где-то в глухой провинции. Приходилось довольствоваться куцыми обрывками новостей, из которых можно было понять – магистр успешно продвигается по намеченному пути, не чурается авантюр, и лишь изредка вынужден отступать, чтобы потом взять реванш. То была обычная жизнь столичного мага, ставшего доверенным лицом Главы Лиги, и я понимала, что волноваться за крестного не приходится – он получил именно то, к чему стремился.

Кольцо, подаренное мне Каспаром, с пальца я не снимала, несмотря на то, что стоило мне только задержать на нем взгляд, как в душе поселялось беспокойство. "Брось его в огонь и узнай, стоило ли верить хоть одному слову этого проходимца!" – ехидно подначивал меня внутренний голосок. "Он говорил, что кольцо можно использовать, только если я почую настоящую опасность!" – жалобно отвечал второй голос. "О да, – все так же насмешливо соглашался первый. – Дождись беды, и, несомненно, твое разочарование не окажется слишком продолжительным, равно как и остаток жизни".

А затем пришло короткое, наспех написанное послание, в котором Констан сообщал, что вместе с магистром Каспаром отправляется в какое-то срочное и важное путешествие, ради которого его отпустили из Академии на неопределенный срок, позволив сдавать экзамены в любое удобное время, что случалось крайне редко, насколько я знала. Даже пары сбивчивых предложений хватило, чтобы понять: мой бывший ученик с восторгом отправится вслед за своим кумиром даже в преисподнюю, где Каспара, как я подозревала, давно уж заждались. Письмо пришло аккурат на очередную годовщину тех событий, что некогда потрясли тихий Эсворд, и с тех пор, то бишь со средины лета, ни о моем крестном, ни о бывшем ученике не было ни слуху, ни духу.

Я догадывалась, что это означало. Вместе с дождливыми тучами на Эсворд надвигалась какая-то беда. Точнее говоря, бедствия готовились обрушиться на мою голову, но, как показывал предыдущий опыт, несладко приходилось и окружающим.

Вот почему мне не спалось.

Или... нет?

Быть может, сна меня лишали вовсе не эти привычные страхи? Ведь отсутствие писем могло означать и то, что обо мне попросту позабыли за ненадобностью. Судьба сочинила другие истории с новыми действующими лицами, и Каспару подвернулся очередной недотепа, которого можно использовать себе во благо. В памяти Констана давно уж стерлись наши нелепые деревенские приключения, ведь на смену им пришли настоящие интриги, где ставки и риск были несоизмеримо выше. А я... я так долго злилась на тайны из своего прошлого, делавшие меня сколько-нибудь значимой персоной, что теперь, когда секретов, видимо, не осталось, я осталась не у дел и просто... обиделась?..

Да, совсем недавно мне хотелось спокойной и тихой жизни. Но я совершенно не представляла, какую досаду почувствую, когда моя мечта из вожделенной тихой гавани незаметно превратилась в пыльную обочину. И с этой обочины я вынуждена была вглядываться в горизонт, за которым скрылись магистр Каспар и Констан, наспех со мной попрощавшиеся.

Ах, да. На обочине жизни я осталась не одна.

...Воистину, нет более утомительного соседства, чем довольный жизнью демон. А Виро был весьма доволен – почти всем. Необходимость вести отшельнический образ жизни его ничуть не тяготила. Целиком и полностью демон погрузился в домашнее хозяйство – стряпал, изучал сборники старинных рецептов, холил и лелеял многочисленные клумбы, поддерживал в доме безукоризненный порядок. Затем увлекся вязанием, что я перенесла стоически, а вот дальше случилось вовсе страшное: Виро начал подкармливать бродячих котов, и вскоре к нашему дому сошлось едва ли не все беспризорное кошачье племя Эсворда. Как объяснил мне демон, хитрые зеленоглазые животины издревле чуяли демонов в любом обличье и питали к ним взаимную слабость. Не успела я и глазом моргнуть, как весь дом кишел котами и кошками. Вечерами демон возлежал на старом диване, в его когтистых лапах проворно мелькали спицы – он вязал для меня шарфы и шапочки пребезобразного вида в неисчислимом количестве – а вокруг него все было устлано котами, большую часть из которых я даже не отличала друг от друга. С моей точки зрения все они были одинаковы – орали, дрались и линяли.

– Господин Виро, – как-то обратилась я к демону, обнаружив препорядочный клок шерсти в своей тарелке. – Не кажется ли вам, что эдакое количество котов в доме несовместимо с сохранением человеческого достоинства его владельцев? Добро бы дело ограничивалось тем, что вся еда приправлена их шерстью, но ведь у нас уменьшается и без того невеликое количество клиентов. Я слышала своими ушами, как на рынке судачили, будто бы я этими проклятущими кошками питаюсь, на что одна из торговок сказала, дескать, неважно, что там чародейка с ними делает, ест или на зелья их пускает, но у нее намедни кошка привела пятерых котят, так она грех на душу брать не будет – подкинет к дому ведьмы, всяко не самой топить. «Пусть съест, если желает!» – объявила она. А две другие бабы поддакнули и сказали, что давно уж так делают.

Демон печально и значительно вздохнул – большую часть времени он пребывал в состоянии блаженной меланхолии – и ответствовал:

– Да, люди зачастую несправедливы к тем, кто покрыт шерстью... Расположением готовы оделить распоследнего прохиндея и мерзавца, ежели он одного с ними племени, а вот иным, от природы лохматым или хвостатым, приходится несладко...

Если бы эти метафорические камни в моем огороде можно было бы складывать, то там возвышался бы немалый курган, как на могилах древних воителей. Увы, демон не мог простить мне тех чувств к магистру Каспару, от которых я и сама была не прочь избавиться. Но как, скажите на милость, выкинуть из головы обаятельного и хитроумного подлеца, когда рядом с тобой и день, и ночь вяжет шапочки вконец растолстевший демон, домовитый до оскомины, да еще и свихнувшийся на котах?..

Главной же бедой, на мой взгляд, было то, что Виро упивался своей неразделенной любовью ко мне, в страданиях находя тихую радость сродни той, что обретают люди в храмах, вдоволь наслушавшись душеспасительных проповедей о неминуемом конце света. Он не боролся с ней, напротив – лелеял точно так же, как и свои клумбы. В душе я была уверена, что ответь я на его упования взаимностью, это идеальное чувство быстро бы растаяло, сейчас же оно пребывало в счастливом состоянии совершенства, не испорченного ни одни касанием реальности.