Ибн Баттута
Шрифт:
Шейх вышел во двор мечети, стал над могилою родителя своего (он погребен там), прочел суру из Корана и призвал благословение на покойного. Потом пришли визири, эмиры и военачальники и приветствовали государя. Их обычай приветствовать похож на обычай жителей Йемена: человек касается земли указательным пальцем, потом возлагает его на голову, говоря: „Аллах да продлит величие твое!“
Затем шейх вышел из дверей мечети, надел свои сандалии и велел обуться кади и мне. Он пошел пешком к своему жилищу (оно неподалеку от мечети), а все остальные шли босиком. Над головой шейха подняли четыре цветных шелковых зонта; и на верхушке каждого зонта было изображение птицы из золота. Одеждой государя в тот день был балахон из
В таком порядке государь вошел в помещение совета. Визири, эмиры и военачальники сели на стоявшие там возвышения, а для кади расстелили ковер, на который, кроме него, опустились только факихи и шерифы. Так они оставались до послеполуденной молитвы. Когда же они ее совершили вместе с шейхом, явилось все войско и построилось рядами в соответствии со своими рангами. Тут ударили в барабаны, заиграли на рожках, трубах и флейтах. При исполнении этой музыки никто не шевелился и не двигался, а тот, кто шел, замирал на месте.
А когда кончили играть военную музыку, люди приветствовали государя своими перстами так, как мы это рассказали, и удалились. Таков обычай их по пятницам».
Ибн Баттута не указывает, сколько времени он провел у гостеприимных сомалийцев. Пользуясь косвенными данными, ученые высчитали, что около двух-трех недель. Этого было, очевидно, вполне достаточно для купцов, чтобы продать привезенные ими товары и, пополнив свои запасы предметами местного рынка, продолжить свой путь дальше, на юг.
Путешествие вдоль побережья Восточной Африки продолжалось до конца апреля. За это время Ибн Баттута сделал немало важных наблюдений о городах Момбаса и Кильва. Ввиду скудости сведений об этих местах значение сообщений Ибн Баттуты трудно переоценить. Арабская летопись «История Кильвы» и более поздний португальский источник «Хроника царей Кильвы» полны хронологических неувязок и фактических ошибок. Восточно-африканские новеллы Ибн Баттуты отличаются большей точностью. По ним ученые восстановили многие события и даты, казавшиеся им сомнительными.
В Кильве Ибн Баттуте пришлось в полном смысле слова «ждать у моря погоды». Тронуться в обратный путь он мог лишь с началом юго-западных муссонов, то есть не ранее первых чисел мая. При попутном ветре судно шло к берегам Аравии около двух месяцев.
В конце июня 1331 года Ибн Баттута прибыл в До-Фар. Благодаря регулярным морским сообщениям и хорошо налаженной торговле близость Индии чувствуется здесь как в никакой другом месте. В Дофаре на каждом шагу звучит индийская речь, лавки завалены индийскими товарами, основную еду дофарцев — рис привозят из Индии, и даже хлопчатобумажные набедренные повязки выканы на Малабарском побережье.
Индийские купцы приобретают в Дофаре породистых арабских скакунов, которые у них на родине идут на вес золота. Торговый обмен выгоден обеим сторонам, и эту особенность подмечает Ибн Баттута, описывая церемонию встречи купеческих кораблей в порту.
«У них существует такой обычай. Если приходит судно из Индии или откуда-нибудь еще, невольники султана идут к берегу, садятся в санбуку и плывут к этому кораблю. Они тащат с собою полное одеяние для судовладельца или его агента, а также для капитана, который называется „руббан“ или „каррани“. Им приводят трех скакунов, на которых они садятся верхом. Впереди них шествуют барабанщики и трубачи, сопровождая их от берега моря до султанского дворца, где они обмениваются приветствиями с визирем и начальником войск. Щедрое угощение посылается всем, кто находится на судне трижды, а после этого все едят в резиденции султана. Они поступают таким образом, рассчитывая расположить
Достаточно странно, но на относительно коротком отрезке пути из Дофара в Мекку Ибн Баттута провел почти целый год. В своей книге он весьма подробно описывает Оман, населенный еретическими сектами раскольников — хариджитов, оживленнейший морской порт Хормуз, в котором благодаря широкому размаху посреднической торговли с Индией, Китаем, Аравией и странами Запада скопились сказочные богатства. Неподалеку от Кайса, ошибочно принятого им за Сираф, Ибн Баттута становится свидетелем опасного промысла ловцов жемчуга и наконец в компании эмира арабского племени Бани Ханифа прибывает в Мекку, перед отправлением в многолетнее, полное приключений и опасностей путешествие на Восток.
Ибн Баттута покидает Мекку 8 сентября 1332 года. Ему к тому времени уже исполнилось 28 лет.
Часть вторая
НА КРАЮ НАСЕЛЕННОГО МИРА
Глава первая
«Три вещи нельзя скрыть: любовь, беременность и езду на верблюде», — говорили древние арабы.
Ибн Баттуте не удавалось скрыть страх перед морем.
— Укушенный змеей боится веревки, — беззлобно посмеивался капитан Бартоломео, глядя на своих пассажиров, собиравшихся на корме к вечерней молитве.
Декабрьское море неприветливо, серые грозовые тучи громоздятся, тесня друг друга, до самого горизонта, но опытный генуэзец знает — попутный ветер за два дня домчит быстроходную галеру до мелководных малоазийских берегов.
«На десятый день мы достигли города Алайа, с которого начинается страна Рум», — писал Ибн Баттута, преувеличивая протяженность морского путешествия по меньшей мере в пять раз. Но в этом преувеличении была своя логика: приятное сердцу пролетает мгновенно, мучение, длящееся мгновения, кажется вечностью.
Страну Рум Ибн Баттута назвал одной из самых прекрасных на земле.
«Аллах собрал в ней все хорошие качества, имеющиеся у других стран порознь, — писал он. — Ее жители самые красивые по внешности, самые чистые в одежде, самые изысканные в пище и самые мягкосердечные из всех созданий аллаха. Именно поэтому говорят: „Блаженство в Сирии, а милосердие в Руме“, подразумевая жителей этой страны. Всякий раз, когда мы останавливались в этой стране в странноприимном или частном доме, наши соседи, будь то мужчины или женщины, — а они не покрываются чадрой, — приходили справляться о нас, а когда мы уезжали от них, они прощались с нами, словно были нашими родственниками или домочадцами…»
Восторги Ибн Баттуты нетрудно понять. Южное побережье Малой Азии издревле считается одним из благодатнейших мест на земле. Со стороны моря изящные каменные постройки Алайи, уютно примостившиеся на скалистом мысу, кажутся вырезанными из картона декорациями театра теней. Пологие горы курчавятся низкорослым лесом, в долине — чересполосица виноградников, оливковых и апельсиновых рощ. Нежный ветерок, чуть колышущий верхушки пирамидальных тополей и кипарисов, приносит терпкие запахи йода и древесной смолы. В порту, где покачиваются на легкой волне выстроенные в ряд фелюги, галеры, шуны, пахнет рыбой и свежей древесиной, которую отсюда отправляют в Александрию, Латакию, Дамаск.