Ideal жертвы
Шрифт:
Я мгновенно подобралась. Моя первая любовь Юрик когда-то научил меня (среди множества других бесполезных вещей) передвигаться абсолютно бесшумно. Это умение мне еще ни разу не пригодилось, однако я его регулярно оттачивала. Сначала просто для развлечения, а теперь мы с Максимкой в индейцев играли. Он закрывал глаза и пытался по слуху определить, куда исчезла мама...
И сейчас я без проблем подкралась с тылу к лавочке, подле которой стояли двое. Одним из них действительно оказался Константин. Выглядел он, несмотря на раннее утро, безупречно: отглаженный костюм, тщательно выбритое лицо,
Ну, ничего себе! Какие у Марьяны могут быть дела с Константином? Ранним утром? В дальней аллее парка?! Да и выглядит она дай боже. Вся из себя накрашенная, отутюженная, приглаженная, будто не на работу, а на вечеринку собралась. И самым наглым образом клонится к Косте, все норовит на его плече повиснуть. А он особо и не противится.
Мне показалось, что меня ударили под дых. Вроде бы Костя мне ничего и не обещал. Нравился, конечно, но не настолько, чтоб я на других симпатичных мужчин не поглядывала. Я даже подумывала – не далее, как вчера – «изменить» ему со Степаном. Но наглое поведение Марьяны меня просто взбесило. Мысли в голове помутились, и больше всего сейчас мне хотелось подскочить и вцепиться мерзавке в физиономию. Конечно, я этого не сделала. Уже усвоила, что орут и царапаются только в бразильских сериалах. А в жизни всегда лучше выждать и ударить исподтишка.
Потому я просто затаилась за спинкой их лавочки и стала подслушивать разговор. И почувствовала, что просто лишаюсь дара речи. Потому что первая же Марьянина фраза, что я услышала, оказалась такой:
– Ну, Костя, и нашли же вы новую тренершу! Не умеет вообще ничего, а на клиенток как орет!
Впрочем, от Марьяны я других слов и не ждала. Но Костя, Костя! Вместо того, чтоб ее одернуть, он лишь вздохнул:
– А кого тут еще найдешь, в Кирсановке?
– Могли бы и из Москвы выписать кого-нибудь поприличней, – уколола моя врагиня.
Костя же (я просто ушам своим не верила!) ласково ответил:
– Ну, что ты, Марьяночка! В Кирсановке классные специалисты тоже есть! Ты, например!
Марьяна – я из своих кустов видела – от этих слов просто расплылась. Придвинулась к Косте еще ближе, будто бы случайно прижалась к нему своей чахлой грудью и повела совсем уж непристойную беседу. Начала жаловаться на «забитую мышцу, вот здесь, чуть ниже левой груди, вы попробуйте!». А тот – хотя вовсе и не доктор – охотно втянулся в ее игру. Серьезно произнес:
– Ну-ка, давай. Я посмотрю.
Марьяна с готовностью распахнула кофточку, и едва Константин ее коснулся, пропищала традиционный набор про то, «какие у вас сильные руки, меня просто в дрожь бросило!».
Сказать, что я была в шоке – значит, ничего не сказать. Мое предвкушение счастья испарилось в доли секунды. Я стояла, словно оплеванная.
Подслушивать дальше не стала. Во-первых, противно. Во-вторых, я была оскорблена до глубины души. Я-то, дурочка, считала, что нашла в лице Кости своего принца! Он же и вчера меня перед Кирюхой в столовой не защитил, и сегодня проявил себя совершеннейшим кобелем. Сто процентов: надо обольстить Степана. Хотя бы просто назло кадровику.
...А дальше беды вообще пошли косяком.
На подходе к спортивному комплексу меня ждала еще одна неприятная встреча. На боковой тропинке, ведущей к зданию, я столкнулась со Старцевым. Похоже, тот караулил именно меня. Доктор, в Кирсановке всегда такой ласковый, улыбчивый и безобидный, выглядел сейчас мрачнее тучи.
Я попыталась пискнуть дежурное «здрасте» и проскользнуть мимо, однако он преградил мне дорогу. Мрачно поинтересовался:
– Ну, и где ты вчера была?
И я только в этот момент вспомнила: он же мне вроде как свидание назначал! В девять вечера грозился явиться в гости. Но я из-за дополнительной тренировки появилась в своей комнате только ближе к десяти, а потом еще эта жуткая история с поисками наркотиков. Неудивительно, что про Старцева я просто забыла.
– У меня тренировки только в половине десятого закончились, – начала оправдываться я. – А потом...
Но доктор перебил:
– Знаешь, Лиля. Я не люблю, когда меня выставляют идиотом.
– Да никем я вас не выставляю! – продолжала лепетать я. – Говорю же: я на работе задержалась!
Но он не принял моих оправданий. Назидательным голосом проскрипел:
– А с правилами хорошего тона ты не знакома? Не в курсе, что в подобных случаях полагается звонить? И предупреждать, что задержишься?
«Я бы на его месте тоже злилась, – мелькнуло у меня. – Наверно, цветочки приносил. Шампанское, тортик. И оказался под запертой дверью».
– Да закрутилась я! Забыла!
– Ладно, Лиля, – проворчал он. – Надеюсь, что ничего подобного ты себе больше не позволишь.
Я уже рот раскрыла, чтоб залить собеседника привычным, обманчивым медом («Что вы, Георгий Семенович, вы ведь мой любимый мужчина, просто вчера действительно ситуация так сложилась...»)
Но взглянула в насупленное лицо старичка... Поежилась под взглядом его черных угольков-глаз... И вдруг меня такое зло разобрало! Почему я, собственно, должна оправдываться? Выкручиваться? Увиливать? Да нужен он мне сто лет, этот Старцев!
И я выпалила:
– Слушайте, Георгий Семенович! Шли бы вы лесом! С вашими упреками!
– Что? – Старцев, кажется, слегка опешил.
А я все больше распалялась:
– Непонятно, что ли? Не хочу я с вами встречаться. Ни вчера. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда.
Мое лицо, кажется, раскраснелось, грудь вздымалась. Старцев же, наоборот, обрел хладнокровие. Усмехнулся:
– С чего вдруг такая немилость? Кажется, мы с тобой неплохо проводили время. В твоей, – в его голосе прозвучало презрение, – расчудесной Кирсановке...
«Ага, – пронеслось у меня. – Только тогда я Костю еще не знала. И работала на такой зарплате, что о ресторанах оставалось лишь мечтать. А ты хоть кормил бесплатно...»
Но мужикам – даже психологам – ведь правды не скажешь.
Я лишь отрезала:
– Проводили – а теперь не будем. Все, Георгий Семенович, извините. Я на тренировку опаздываю.
Во время наших прежних встреч Старцев всегда пугался моего резкого тона. Однако здесь, на своей территории, повел себя совсем иначе. Задумчиво взглянул на меня и процедил: