Идеальная афера
Шрифт:
– Дедушка Рустам? Он в магазин напротив за молоком пошел, – акцент в ее речи почти не ощущался. – Вы проходите, он вернется с минуты на минуту.
Гуров сделал едва заметный отрицательный жест. Он не хотел брать Рахсалманова на глазах внучки.
– Нет, спасибо, – начал было Крячко.
Но девушка перебила его, радостно закричав:
– Да вот же он, вот!! По лестнице поднимается. Дедушка Рустам, тут к тебе люди пришли!
Внешне он был, как ни странно, чем-то похож на Льва Гурова. Такой же высокий, стройный, с великолепной осанкой. Кто сказал, что все кавказцы темноглазые брюнеты? Волосы Рахсалманова, изрядно поредевшие
Он понял все с первого взгляда. Улыбнулся. Поднялся к открытой двери своей квартиры.
– Возьми молоко, Аминат. Мы с моими гостями выйдем на свежий воздух. Скажи маме, что я задержусь. У меня возникли некоторые неотложные дела. Я позвоню ей позже.
– Хорошо, дедушка!
Они спустились вниз и втроем не торопясь подошли к "Форду". Молчание нарушил Гуров:
– Вы все правильно поняли, Рустам Азаматович. Вам назвать причину вашего задержания?
– Не стоит, – а вот в его речи акцента не было совершенно. – Кстати, арест лучше называть арестом. К чему нам эвфемизмы? Лев Иванович Гуров – это вы? Примите мои поздравления. Я вас недооценил. Знаете, в чем была моя главная ошибка? В том, что я связался с Алиной. Вы, наверное, думаете, что, поставив ее на лабораторию, я брал на дальний прицел Алининого мужа, этого тупорылого бурбона? Не скрою, и это тоже.
Он помолчал, словно бы погрузившись в какие-то дорогие ему воспоминания.
– Но главное не в этом. Я ведь любил ее когда-то. Да-да, в такое трудно поверить, однако это правда. Мы были такие молодые! Если бы видели Алечку в те годы! Я хотел, чтобы ей было хорошо. Сейчас, сегодня, в этом сумасшедшем мире. Алечка всегда любила деньги куда больше, чем надо. И власть, хоть таким, как она, власть противопоказана. Но я решил, что раз ей нужны эти погремушки, то они у нее будут. Ради моих воспоминаний о той девушке, которой она когда-то была. Я ошибся. Я погубил ее. Если бы она оказалась хоть чуточку поумнее, если бы она пришла ко мне со своей проблемой! Она бы осталась жива. И вы, Лев Иванович, никогда бы не появились в этом городе. Я бы нашел способ мягко, без крови обуздать Бортникова. Увы! – Он грустно улыбнулся, хотя в глазах, как показалось Гурову, стояли слезы, и тихо, с непередаваемой грустью сказал по-чеченски: – Ма йокх авдал ера из...
Эпилог
– И что это по-нашему значит, ты хоть поинтересовался? – Генерал Орлов с любопытством посмотрел на Гурова.
– Конечно. В примерном переводе: "Какая же она была дура". Не знаю, кого он имел в виду – то ли покойную заведующую экспертной лабораторией, то ли ту молоденькую девушку, которой она когда-то была.
Орлов по своей давней привычке подошел к окну кабинета, затем вернулся к столу, снова подошел к окну.
За окном была январская Москва. Морозы, щадившие столицу этой зимой, добрались-таки до нее. Столбик термометра вторые сутки опускался ниже двадцати пяти градусов. Крячко шутил, что такая погода установилась в честь их с Гуровым приезда, по контрасту с гниловатой светлораднецкой моросью и туманами.
Заканчивался вторник. Минутная стрелка больших часов, висевших над дверью орловского кабинета, уверенно приближалась к восьми. Разбор полетов шел к завершению, они отчитывались уже больше полутора часов. Петр Николаевич Орлов умел быть въедливым, а это дело очень заинтересовало его. Своей нестандартностью.
"Домой хочу, к Маше, я по ней соскучился, – думал Гуров, подходя к Орлову. – Все вроде сказано уже, чего Петр тянет? Нате вам – только прилетели и, как примерные подчиненные, сами на ковер к начальству, домой не заходя. А он, понимаешь ли, думает, что так и надо! Не иначе, успел за эту неделю по нашим рожам соскучиться. Чего это он за окошком такого интересного увидел, все оторваться не может?"
В чуть приоткрытую форточку влетело несколько крупных снежинок. Морозный воздух был прозрачен и чист настолько, что крупные звезды в черно-синем небе казались почти лишенными лучей, луна же, напротив, сияла вовсю огромным радужным ореолом. Даже обычное для ночной Москвы зарево уличных огней и рекламы не могло до конца забить лунный свет.
– А что это пепельница у вас со стола исчезла, господин генерал? – раздался ехидный голос Крячко, который один не выказывал никакого желания любоваться астрономическими красотами. – И закурить за полтора часа уставшим подчиненным ни разу не предложили, к чему бы это?
– Курить – здоровью вредить, – усмехнулся Орлов, возвращаясь к своему столу.
А затем серьезно добавил:
– Больше в кабинете – ни-ни! Ни одной сигареты! А то Капитан Флинт может заболеть, никотин, понимаете ли! А канарейка – птица нежная.
– Капитан Флинт, значит? – рассмеялся Станислав. – Лихо ты пичугу нарек! Лев, у меня в голове не укладывается, как это Петр успел за неделю так с этим символом мещанства спеться. Ты хоть уверен, что пичуга твоя мужского пола? Кстати, как называется канарейка-мужик – канарей, что ли?
Из угла кабинета донеслось громкое мелодичное посвистывание. Там, подальше от форточки, на специальном столике стояла клетка с Капитаном Флинтом. Пичуга словно поняла, что речь зашла о ней, и на своем языке подтвердила: да, у меня с хозяином полное взаимопонимание и симпатия. Мы вот именно что спелись.
– Кенар он называется, деревня необразованная! – усмехнулся Орлов. – А что мужик, так мне это наши эксперты гарантируют.
Он посмотрел на так и оставшегося стоять у окна Гурова и резко сменил тему:
– Вы, друзья мои, конечно, молодцы. С убийством Беззубовой, благодаря подсказке Липкина, разобрались безупречно, а что убийца мертв, то нашей вины здесь нет, на все воля божья. Попутно вы изловили очень крупную рыбу. Никто не ожидал ничего подобного. Рахсалманов сейчас уже в Лефортове, ты прав оказался, Лев, эти нефтяные заморочки выходят на федеральный уровень. Так что мы свое дело сделали, пусть теперь голова болит, – он потыкал указательным пальцем вверх, – у других. Кстати, вы сами знаете, что ему пока только и можно инкриминировать?
– Знаем, – Гуров подошел к столу, уселся напротив генерала. – Немногое. Организацию покушения на Бортникова, что он, кстати, не отрицает. Незаконное хранение наркотиков – у него нашли две ампулы того самого зелья, которое по его команде передали несчастному Джанджубаеву. Видимо, он попросту забыл их выбросить. Но, Петр! Это только пока. Материалы, которые я представил в Москву, которые еще вчера по мейлу в Генпрокуратуру скинул и в Главное управление по борьбе с экономическими преступлениями Службы криминальной милиции МВД России продублировал, они такие убойные, что мало не покажется! Вопрос в другом: с ними надо долго и вдумчиво работать, проверять их, разматывать весь клубок. Захотят ли? Тут может оказаться затронута большая политика.