Идеальная химия
Шрифт:
— Вставай, Алекс.
Я кидаю сердитый взгляд на брата и накрываю свою голову подушкой. Поскольку я делю комнату со своими одиннадцатилетним и пятнадцатилетним братьями, тут мне уж совсем некуда деваться, кроме крохотного уединения, которое может предоставить небольшая подушка.
— Оставь меня в покое, Луис, — говорю я резко сквозь подушку. — No estes chingando.
— Я и не подъе*ываюсь к тебе. Мама сказала разбудить тебя, чтобы ты не опоздал в школу.
Последний год. Я должен гордиться, я буду первым представителем семьи Фуэнтес, который закончит школу. Но после выпускного,
— Я полностью одет в новое.
— Цыпочки не смогут устоять перед этим латиноамериканским жеребцом, — доносится до меня через подушку голос Луиса.
— Рад за тебя, — бормочу я.
— Мама сказала, что я должен вылить на тебя этот кувшин воды, если ты не встанешь.
Уединение, неужели я многого прошу? Взявшись за край подушки, я швыряю ее через комнату. Прямое попадание. Он мокрый с головы до ног.
— Culero! — орет он на меня. — Это единственная моя новая одежда!
Звук хохота доносится со стороны двери. Карлос, второй мой брат, хохочет как идиотская гиена. До того момента, как Луис запрыгивает на него. Я наблюдаю за тем, как разгорающаяся драка начинает выходить из-под контроля, когда мои младшие братья начинают мутузить друг друга все сильней.
«Они хорошие борцы», — думаю я с гордостью, но поскольку именно я старший в доме, это моя обязанность остановить все это. Я хватаю за воротник Карлоса, но, запнувшись о ноги Луиса, лечу на пол вместе с ними.
Прежде, чем я восстанавливаю собственное равновесие, холодная как лед вода обрушивается мне на спину. Мгновенно повернувшись, я вижу mi'ama, поливающую нас троих из кувшина. Мама уже одета в свою униформу, она работает кассиром в местном гастрономе, примерно в паре кварталов от нашего дома. Там не платят дофига бабла, но нам много и не нужно.
— Вставайте, — приказывает она, в ее голосе слышится полная сила ее гнева.
— Черт, ма, — говорит Карлос, поднимаясь.
Mi'ama опускает руку в кувшин и брызгает ею в лицо Карлоса. Луис смеется, И прежде, чем он успевает опомниться, получает свою дозу ледяных брызг. Когда они хоть чему-нибудь научатся?
— Хочешь еще, Луис?" спрашивает она.
— Нет, мэм, — говорит Луис, вставая по стойке смирно, как солдат.
— Будут еще каверзные слова, Карлос? — Она снова погружает свою руку в воду, предостерегая.
— Нет, мэм, — произносит второй солдат.
— А что насчет тебя, Алехандро? — ее глаза превращаются в щелки, когда она поворачивается ко мне.
— Что? Я только пытался разнять их, — произношу я невинно, при этом улыбаясь своей ты-не-сможешь-устоять улыбкой.
Она брызгает водой мне в лицо.
— Это за то, что не разнял их раньше. А теперь одевайтесь, и идите завтракать.
Вот тебе и ты-не-сможешь-устоять улыбка.
— Ты все равно нас любишь, — кричу я после того, как она выходит из спальни.
После душа, я возвращаюсь в свою комнату с полотенцем, обернутым вокруг бедер и замечаю Луиса с одной из моих бандан на голове. У меня в желудке что-то
Срываю ее с его головы:
— Никогда не прикасайся к этому, Луис.
— Почему нет? — спрашивает он, невинно глядя на меня своими карими глазами.
Для Луиса — это просто бандана, для меня же, символ того, что есть и чего никогда не случится. И как, скажите на милость, можно это объяснить одиннадцатилетнему ребенку? Он знает кто я такой. Ни для кого не секрет, что бандана имеет цвета Кровавых Латино. Чувство мщения затянуло меня туда, и теперь выхода нет. Но я умру прежде, чем одного из моих братьев засосет туда.
Скомкав в руке бандану, я говорю:
— Луис, не прикасайся к моим шмоткам, особенно к Кровавым вещам.
— Мне нравятся красный и черный цвета.
Это последнее, что мне хочется услышать.
— Если я еще раз тебя поймаю, когда ты оденешь это, ты будешь представлять собой черно-синее полотно. Понял, братишка?
Он пожимает плечами.
— Ок, я понял.
Но когда он выходит из комнаты, подпрыгивая на ходу, я очень сомневаюсь, понял ли он на самом деле. Я прекращаю думать об этом, вытаскивая из комода черную футболку и натягивая поношенные, полинялые джинсы. Завязывая бандану на своей голове, я слышу голос mi'ama с кухни.
— Алехандро, иди кушать, пока еда совсем не остыла. Поторапливайся.
— Иду, — отвечаю я. Я никогда не понимал, почему еда так важна в ее жизни. Мои братья уже заняты уплетанием завтрака, когда я захожу на кухню. Открыв холодильник, я изучаю его содержимое.
— Садись.
— Ма, я просто перехвачу…
— Ничего ты не перехватишь, Алехандро. Садись. Мы семья и мы будем завтракать подобающе.
Вздохнув, закрываю дверь холодильника и сажусь рядом с Карлосом. Иногда быть частью семьи имеет свои недостатки. Mi'ama ставит напротив огромную тарелку с juevos и tortillas.
— Почему ты не зовешь меня Алекс? — спрашиваю я, впиваясь взглядом в еду передо мной.
— Если бы мне хотелось звать тебя Алекс, я бы не утруждала себя, называя тебя Алехандро. Тебе не нравится твое имя?
Я напрягаюсь. Меня назвали в честь отца, которого больше нет в живых, оставившего мне ответственность быть, так называемым, мужчиной в доме. Алехандро, Алехандро Младший… одно и то же для меня.
— Это имеет значение? — произношу я, берясь за tortilla. Поднимаю взгляд, пытаясь прочесть ее реакцию.
Она стоит спиной ко мне, моя посуду.
— Нет.
— Алекс пытается казаться белым, — вклинивается Карлос. — Ты можешь сменить имя, брат. Но никто не спутает тебя ни с кем, кроме Mexicano.
— Carlos, collate la boca, — предупреждаю я.
Я не хочу быть белым. Просто не хочу, чтобы меня связывали с отцом.
— Por favor, вы двое, — просит мама, — хватит склок для одного дня.
— Mojado, — выдыхает Карлос, добавляя огня, назвав меня мокрым.
С меня достаточно Карлоса, он зашел слишком далеко. Я поднимаюсь, мой стул царапает пол. Карлос также вскакивает и становится напротив меня, сокращая расстояние между нами. Он знает, что я могу надрать ему задницу. Его внутреннее эго когда-нибудь станет причиной многих неприятностей.