Идеальная невеста некроманта
Шрифт:
Прошли три недели. Герман Аронович Красман не солгал о намерении зарыть в землю топор войны: все последние дни он был с Таей вежлив и предупредителен, неизменно улыбался при случайных встречах и даже изволил изгибать губы в подобии улыбки при всплесках ее профессионального черного юмора. Тая раздумывала, с чего бы такие метаморфозы, и приходила к логичному выводу, что потребность больницы в услугах патологоанатомов перевешивает сугубо личное желание зама главврача терроризировать одного из таковых. Как бы то ни было, с Красманом у нее потихоньку наладились вполне сносные взаимоотношения,
День юбилея Дмитрия Ивановича начался у Таи с раннего подъема утром и долгой беготни: забрать из цветочного магазина роскошный букет, созвониться по поводу доставки торта и пирогов, накрыть стол в большом кабинете, обычно выделяемом главврачом для таких случаев, не забыть про оформление подарка и извещение всех коллег, что общий сбор по праздничному поводу в шесть вечера.
— Широкову надо было как всем поступить: в субботу в кафе коллег пригласить, а не в больнице поздравления принимать, — недовольно высказывались некоторые врачи.
— Он и в больнице никаких торжественных речей слушать не хотел, еле уговорила его не отрываться от коллектива и прийти сегодня, принять наши наилучшие пожелания, — объясняла Тая, хоть нелюдимый характер главного патологоанатома больницы был известен всем не хуже, чем ей.
Широков никогда не был женат, близких родственников у него не имелось, да и дальних, с которыми бы он поддерживал отношения — тоже. Бывший судмедэксперт был самым настоящим одиноким волком, для которого смыслом существования была его работа, и который с мертвыми ладил куда лучше, чем с живыми, и комфортнее чувствовал себя в прозекторской, нежели в переполненной ординаторской.
— На работе и выпить нельзя, — дружно крякнули санитары, а Тая взмолилась:
— И вы туда же, мне Дмитрия Ивановича с этой жалобой хватило! Дома за здоровье именинника выпьете, а в больнице чай с вкуснейшими пирогами и тортом будет.
Поскольку у юбиляра сегодня был выходной день (он должен был явиться только вечером к чаепитию), то на Таю еще и двойная нагрузка по работе навалилась. Как назло именно сегодня хирурги массово вырезали опухоли, брали биопсии, направляли к ней образцы тканей на гистологические и прочие исследования, будто сговорились. Тая почувствовала себя измученной уже к полудню, а еще и на вскрытие чуть ли не очередь образовалась. На рабочем столе в прозекторской в очередной раз зазвонил телефон и собравшаяся на обед Тая рявкнула в трубку:
— Слушаю!
В трубке раздался вежливый мужской баритон:
— Это я в морг попал?
— Нет еще, пока только дозвонились, но жду, жду… — ответила Тая.
Трубку на том конце бросили, она пожала плечами, но сбежать в столовую не успела: вместо обеда ей пришлось разбираться с большим куском опухоли, доставленной лично Красманом:
— Пожалуйста, глянь сразу: саркома это или нет. Сегодня утром оперировал.
Тая осмотрела характерный розовато-белый цвет среза, напоминающий рыбье мясо, и спросила:
— А что, есть сомнения?
— Если честно, то нет, хоть дооперационные исследования однозначного ответа не дали, — вздохнул Красман, присаживаясь на край ее любимого, массивного дубового стола. — Собираюсь назначить лучевую терапию, чтобы постараться предотвратить рецидив и появление метастаз, но саркома брюшной полости — заболевание коварное, шансов у Бориса мало.
— Это твой знакомый?
— Товарищ детства. По контракту служит, ранен несколько раз бывал, однажды под обвал взорванного дома попал и контужен был, только недавно из очередной «горячей точки» вернулся, к матери погостить приехал в отпуск, и тут резкая боль в брюшной полости беспокоить стала. Пришел ко мне, я его сразу в больницу и вот: из-под пуль врага живым выбрался, а на гражданке теперь смертного приговора ждет.
Да, саркома занимает одно из ведущих мест по числу летальных исходов среди злокачественных образований, а из брюшной полости метастазы мигом доходят до печени.
— Хорошо, сразу займусь твоей саркомой. Где тебя искать с результатами?
— Позвонишь, я на связи, в ближайшие часы операций нет.
С опухолью Тая возилась долго, пока не догадалась разрезать ее пополам, а тогда вскочила со стула и понеслась к Красману:
— Герман, ты где?
— В палате у Бориса, он уже очнулся от наркоза. Раздумываю, на какую дату назначить ему лучевую терапию.
— Отставить! — завопила Тая. — Никого облучения, ты неверно установил диагноз!
— Не кричи, я тебе верю, как гласу свыше. Каков твой вердикт?
— Я уже добежала до отделения, говори, какая палата.
Красман обнаружился у кровати, на которой лежал широкоплечий, заросший трехсуточной щетиной темноволосый мужчина. Темно-карие глаза настороженно уставились на ворвавшуюся в палату Таю. Пока она переводила дух после спринта по лестницам и коридорам, мужчины сумрачно ждали приговора. Темноволосый пациент произнес приятным тенором:
— Поразительно симпатичные посланницы смерти у тебя работают, Гера. Так что вы мне скажете, сколько мне осталось небо коптить?
— Вначале вы мне скажите: вас голым животом по не струганным доскам никогда волоком не тащили? — поинтересовалась Тая.
— Не понял… это такой специфический черный юмор про доставку в морг? — поднял брови бравый военный.
— Нет, это конкретный вопрос, на который я желаю услышать подробный ответ.
— Всякое бывало, меня год назад из-под завала в бессознательном состоянии вытаскивали, уж не знаю, по каким доскам там меня ребята волокли и сколько на мне при этом одежды оставалось — я в себя пришел только в госпитале на третий день, из меня тогда две пули вытащили.
— Могу просветить: плотной одежды на вас не оставалось точно, поскольку глубоко под кожей застряла большая заноза, на которую никто не обратил внимания, сосредоточившись на пулях.
Красман так и подскочил на месте, мигом сообразив, о чем она речь ведет:
— Да ты что?! Неужели гранулема инородного тела?
— Она самая, могу продемонстрировать. Если бы сделал разрез глубже, сам бы эту щепку увидел.
Темноволосый военный перевел взгляд с одного врача на другого и спросил: