Идеальная женщина

Лоуэлл Элизабет

Энджел улыбнулась, и оба вновь принялись собирать ежевику. А потом Энджел нашла поразительную ягоду. Ярко окрашенная, готовая вот-вот лопнуть от спелости, она лежала у нее на ладони, словно драгоценный камень. Энджел поставила ведерко на землю и подошла к Хоку.

— Это самая роскошная ягода, которую я когда-либо видела, — сказала она, зажав ягоду между большим и указательным пальцами. — Открой рот.

— Ты нашла ее, — сказал он, — значит, она твоя.

— На ней написано твое имя.

Уголки рта Хока поползли

вверх.

— Я не вижу, где здесь мое имя.

— С твоей стороны, наверное, свет плохо падает, — сказала Энджел, перекладывая ягоду на ладонь. — Видишь? Вот здесь. Твое имя.

Хок медленно наклонил голову, осторожно слизнул ягоду с ее ладони и поцеловал то место, где она лежала.

Чувство, охватившее его, не имело ничего общего с желанием.

Хок хотел спросить, откуда у Энджел такая сила и мягкость, хотел осторожно коснуться всех тайников ее прошлого и будущего, узнать, считает ли Энджел, что он обретет когда-нибудь способность любить так, как она, чтобы нежность, огонь, храбрость смешались воедино, но пока он знал, что не может спрашивать ее об этом.

Поэтому Хок задал один-единственный вопрос, но Энджел услышала в нем именно тот, который он задать не решался.

— Это дикая ежевика? — спросил Хок, оглядывая окружавший его кустарник.

— Нет, она как домашний кот, который удрал на волю, — ответила Энджел. — Ее вывел и вырастил человек, но потом забросил и предоставил расти самой. Многие растения, с которыми так обошлись, засыхают и гибнут. Но некоторые выживают, и в хороший сезон самые сильные из них дают сладкие дикие и прекрасные ягоды. Как ты, Хок.

Хок выпустил из рук ведерко с ягодами, затем одним быстрым движением обнял Энджел и крепко прижал к себе, повторяя единственное слово, которое мог произнести, — ее имя, до тех пор, пока его губы не слились с ее в безумном поцелуе.

Он перенес ее на одеяло и раздел, дрожа от нетерпения, словно это было в первый раз. Когда она больше не могла выносить ожидания, он овладел ее телом, наполняя его своей любовью.

Ночью повторилось то же самое — чудо, сокрушившее ее и сотворившее вновь, смерть и рождение в руках мужчины, которого она любила. Она касалась его жадно и страстно, ее рот, горячий и нежный, невинный и опытный одновременно, боготворил его тело, обжигая волшебным огнем любви.

Энджел заснула в объятиях Хока, а он еще долго не смыкал глаз, разглядывая на темном окне узоры, вытканные лунным светом. Затем, затаив дыхание и стараясь не разбудить Энджел, осторожно высвободился.

Если она проснется, он не найдет в себе сил покинуть ее. Он снова останется, чтобы пить из этого источника любви, ничего не отдавая взамен.

Остаться — значит погубить ее.

Много долгих минут Хок стоял у постели и смотрел, как спит его ангел. Потом наклонился, страстно желая прикоснуться к ней, но не сделал этого. Его рука в нерешительности замерла над подушкой у ее головы.

Затем он повернулся и бесшумно вышел, растворясь в ночи.

Энджел разбудил солнечный свет, золотыми брызгами упавший ей на подушку. Она что-то сонно пробормотала и потянулась к Хоку, но ее руки ощутили пустоту. Она быстро села, посмотрела вокруг и похолодела.

На подушке Хока лежал маленький леденец на палочке, перевязанной зеленой лентой.

Энджел закрыла лицо руками и заплакала, понимая, что Хок ушел навсегда.

Глава 26

Дерри смотрел на изможденное лицо Энджел.

— Мне не обязательно ехать в Гарвард прямо сейчас, — сказал он. — Я подожду, пока Хок завершит дела и вернется.

— Это глупо.

Она сказала это спокойно, но лицо ее было очень бледным, глаза печальны, а кожа почти прозрачна.

— Ты уверена? — спросил Дерри.

— Да.

Энджел замолчала. Ей не хотелось огорчать Дерри, который полагал, что Хок уехал только для того, чтобы завершить дела. Дерри хватит и своих забот: перебраться за тысячи миль отсюда и заново научиться ходить. Не стоило к его заботам добавлять еще и свои проблемы.

И задерживаться здесь Дерри тоже не имело никакого смысла. Совсем никакого. Ей нужно остаться одной — вряд ли Дерри это поймет.

— Тебе помочь собрать вещи? — спросила она.

— Нет. Пока вы с Хоком вчера ездили за ягодами, Мэт, Дэйв и я все упаковали. Хок сказал, чтобы я не беспокоился о мебели. Он все перешлет багажом.

Сердце у Энджел гулко забилось.

Еще вчера они с Хоком смеялись, кормили друг друга ягодами, выкрасив соком руки и рты, пока, воспламененные страстью, не слились в горячем поцелуе, более сладком и диком, чем ягоды.

— Остался только чемодан, который я возьму в самолет, — сказал Дерри, — и он тоже собран.

С улицы раздался гудок автомобиля. Один из друзей Дерри, который тоже отправлялся на материк, заехал за ним, чтобы отвезти на паром.

Посмотрев на часы, стоявшие в студии, Энджел нагнулась и взяла маленький чемодан, который Дерри поставил у дверей.

— Надо поторапливаться, — сказала она.

— Энджи…

Энджел повернулась и подошла к Дерри. Он крепко обнял ее и на мгновение задержал в объятиях.

— Я люблю тебя, Дерри, — сказала Энджел, и ее глаза заблестели от слез. — Если понадобится, я всегда буду рядом с тобой.

— Мне неловко покидать тебя, — в замешательстве пробормотал Дерри. — Я знаю, как сильно ты скучаешь по Хоку.

Энджел подняла глаза и посмотрела в озабоченное лицо Дерри.

— Уезжай, пока я тебе не замочила слезами всю рубашку, которую только что погладила, — сказала она тихо и улыбнулась дрожащими губами.

Дерри улыбнулся в ответ и передал ей лист бумаги.