Идеальное преступление
Шрифт:
Андрей не совсем четко представлял себе, что делать в подобной ситуации. Наверное, следовало как-то успокоить шефа, что-то сказать, но он никак не мог сообразить, что именно.
— Кстати, о птицах… Сегодня вечером ты что делаешь? — спросил, не дождавшись ответа, Чернозерский.
Андрей неуверенно пожал плечами:
— Да, в общем…
— Знаешь что, давай-ка прямо сегодня и соберемся. Вечерком. Водочки выпьем немножко, поужинаем Что скажешь?
Чернозерскому явно понравилась идея с походом в гости. В глазах его внятно проявилась та дурная упертость, что отличает хорошо выпившего человека от трезвого. Андрей сообразил:
— Я не знаю… — пробормотал он.
— Почему? Что, думаешь, Татьяна твоя возражать станет?
— Н-нет, но… Не знаю, удобно ли это, и потом мы с вами…
— Слушай. — Чернозерский сморщился, словно от зубной боли. — Ты в банке уже больше трех лет. Я с тобой на «ты», а ты все мне «выкаешь». Давай уж взаимно. На «ты». Идет?
— Пожалуйста, как вам удобнее.
— Тебе, — требовательно поправил Чернозерский. — Повтори: «как тебе удобнее».
— Как тебе удобнее, — покорно повторил Андрей.
Ему было не по себе. Шеф, в начале разговора хоть как-то державший себя в руках, расплывался на глазах.
— Другое дело, — удовлетворенно кивнул Чернозерский. — А то «вы» да «вы». Чего желаете, чего изволите. Б…, — матернулся он. — Одни, б…, партнеры вокруг. Ни одного друга. Что за г…о, а, Андрей? Знаешь что, — наклонившись к уху Андрея, зашептал он, — ты к сердцу не бери, что я на тебя утром наорал. Если бы не тесть, в рот ему ноги, я бы двух этих гон…ов из Ростова сразу на хрен послал бы. Клянусь тебе. Тестюшка — скотина! Из-за него приходится со всякой швалью общаться. Так ведь эти сволочи еще и ведут себя так, словно это я у них кредит беру, а не они у меня. — Он ткнул сигаретой в пепельницу, сломал, угодив пальцем в уголек, выматерился громко и смачно. — Только, Андрей, тс-с-с, — приложил указательный палец к губам. — Никому ни звука, о чем мы здесь с тобой говорили. Лады?
— Конечно. Разумеется.
Андрей предусмотрительно избегал обращаться к шефу по имени или «ты» — «вы».
— Г…о, — пробормотал генеральный, поднимаясь. — Жизнь — г…о. Мысль, конечно, не оригинальная, зато точная.
Он пошатнулся, постоял пару секунд, словно приходя в себя, затем встряхнулся, поправляя пальто, и… сразу же стал выглядеть так, будто и не пил сегодня ни грамма. Улыбнулся вполне добродушно, хотя в глазах все еще витала дымка злости.
— Значит, сегодня в семь жду тебя в гости, — сказал категорично, не принимая отказа. Пошел к двери, но у самого порога остановился, обернулся: — С Татьяной твоей мне поговорить или сам?
— Спасибо, лучше я сам, — поспешил заверить шефа Андрей.
— Как знаешь. — Чернозерский взялся за ручку двери, но снова замешкался, обернулся: — Да, а документы у ростовчан проверили?
— Конечно.
— Все в порядке?
— В полном, — кивнул Андрей.
— Отлично. — Чернозерский вздохнул. — Хотя и жалко. Скажи, а ведь неплохо было бы дать этим уродам хорошего пинка под ж…у? Как считаешь?
— Если это так важно, я могу переговорить с членами кредитного комитета, — предложил неожиданно для самого себя Андрей. — Зарубим им кредит. Против решения кредитной комиссии Леониду Леопольдовичу нечего будет возразить. Тем более что у нас сейчас не слишком хорошее финансовое положение.
Чернозерский хмыкнул, усмехнулся, затем хохотнул коротко и вдруг загоготал во все горло, запрокидывая голову и хлопая себя кепкой по ляжке.
— Ну ты сказал… — проговорил-простонал он. — «Зарубим им кредит»… И-ых… — Чернозерский посерьезнел и, глядя на Андрея, добавил: — Странный ты мужик, Андрюха. И шутки у тебя иногда бывают… Моему уважаемому тестюшке плевать на всякие там положения. И он даже не подумает ничего возражать. Кто-кто, а ты-то должен это понимать. Папаша Вихрев просто выкинет на следующий день с работы и тебя, и всех остальных членов комитета, а вместо вас поставит других, послушных и сообразительных. А еще через день состоится новое заседание, и уж тогда-то ростовчане свой кредит получат, можешь быть уверен. Да только все наши старания пойдут коту под хвост. «Зарубят»… И-ых… — Чернозерский снова хохотнул, снова взялся за ручку двери и снова остановился. — Да. Значит, вечером жду. К семи. И давай без опозданий.
Чернозерский вышел в приемную. А Андрей остался сидеть, ошарашенный разговором. Он ничего не понимал. День встал с ног на голову. Вместо того чтобы наорать, генеральный пригласил его в гости. Воистину, неисповедимы пути господни.
Волин поймал себя на мысли, что пропустил пару последних фраз Скобцова. Не оттого, что ему было неинтересно, а просто по ходу дела он пытался наметить план первоочередных мероприятий.
Чернозерский пригласил Скобцова в гости? С виду поступок вполне оправданный. Вместе работают. Да и выпивши Чернозерский был. Возможно, с трезвых глаз он бы этого не сделал. Или выбрал бы более подходящий момент. Кстати, неужели президент банка позволил себе напиться с самого утра, да еще на деловом обеде с иностранцами? Что-то с трудом верится.
— Георгий, — Волин нажал на «паузу», поднялся, указал лейтенанту на дверь, — выйдем-ка на пару минут.
Они вышли в коридор.
— Значит, так, Георгий, — тихо и внятно начал Волин. — Съезди-ка в «Кредитный», опроси всех, кто так или иначе мог быть в курсе семейных дел Чернозерского. Узнай, как часто он приглашал в дом гостей. Попробуй выяснить, в каком состоянии Чернозерский вернулся с этого застолья. И обязательно пригласи самого Чернозерского к нам на беседу. Скажем, завтра. Часиков в десять.
— Конечно, Аркадий Николаевич. — Русницкий кивнул серьезно. — Вы ему верите?
— Кому? Скобцову? Георгий, он ведь пока не рассказал ничего необычного. Кроме разве что телефонного звонка. Но и это, я уверен, имеет свое объяснение. А в остальном… Почему бы мне ему не верить? — Волин усмехнулся. — Мы теперь на Вышинского с его «царицей доказательств» не равняемся. У нас действует презумпция невиновности. Это не Скобцов должен доказывать, что говорит правду, а мы — что он врет. Если, конечно, имеется такое подозрение.
— У вас имеется?
— Я пока и сам не пойму, что у меня имеется.
— Ясно. — Русницкий кивнул в сторону лестницы. — Мне прямо сейчас ехать?
— Прямо сейчас, Георгий. — Волин потер глаза. — Прямо немедленно. Не волнуйся, я записываю показания Скобцова, потом прослушаешь.
— Хорошо. Тогда я побежал?
— Беги.
Русницкий направился к лестнице, а Волин толкнул дверь кабинета, рядом с которой темнела табличка с его собственной фамилией.