Идеальный мужчина
Шрифт:
– Ты сегодня у меня в гостях, – говорил он Наталье.
Она соглашалась, но было странно чувствовать себя гостьей в доме, где когда-то была почти хозяйкой.
Они пили вино, слушали музыку. Она не узнавала его. Её Олег – был Олег-художник, а сейчас перед ней был просто мальчишка. Что-то открылось в нём, простое, человеческое, примитивное, может быть. Они, как и накануне, совсем не говорили об искусстве, не спорили о художниках и их картинах. Они и дальше инстинктивно соблюдали это негласное табу. Наталья чего-то ждала от Олега, от сегодняшнего вечера. Она знала:
– Я с тобой будто вернулся к жизни, – сказал он, сидя за столом напротив неё. – А жизнь такая большая. И в ней много всего: и плохого, и хорошего.
– В ней больше хорошего.
– Тогда за хорошее! – поднял Олег бокал. – Сегодня и правда хороший вечер. Золотой. Посмотри за окно: какие листья в свете фонарей! Чудо!
– Можно ведь быть просто человеком, любить и быть любимым. Праздновать, в конце концов. Как мы с тобой, – говорил он.
– И что же мы празднуем? – спросила Наталья, опуская взгляд в бокал, будто пытаясь на дне его отыскать ответ на свой вопрос.
– Праздник душевного равновесия. Осенний бал, – сказал Олег.
– Лишь бы только не равнодушия, – заметила Наталья, вздохнув.
– Ну что ты! – запротестовал Олег. – На празднике нет места равнодушию, – продолжил он. – Сейчас я буду за тобой ухаживать. Такого эскалопа ты не ела давно, уверяю тебя, – наполнял Олег её бокал. – Ты должна его оценить. Но после этого бокала.
– Ты сегодня решил меня споить? – смеялась Наталья; ей сделалось радостно и тепло на душе. Нежданный и странный вечер! Такие, наверно, бывают раз в жизни.
Потом они вместе убирали со стола, касаясь друг друга руками. По очереди принимали ванну. Когда Наталья вышла из ванной, Олег с полотенцем на бедрах жонглировал яблоками и апельсинами.
– Ты ведь хотела в цирк?
– Когда ты так научился жонглировать? – удивилась Наталья, смеясь.
– Сегодня, пока тебя ждал. Оп-п! – наклонился он, подхватив у пола яблоко.
Наталья шагнула к нему и нарушила яблочно-апельсиновую радугу. Фрукты посыпались на пол.
– Я соскучилась по тебе, – прижалась она к его тёплому плечу лицом, щекоча мокрыми на кончиках волосами.
– Вот всегда так. Такой номер испортила, – взяв её лицо руками, сказал он. От рук пахло апельсинами и яблоками, и совсем не пахло красками.
– Я тебя люблю, – сказала она.
– Я знаю, – прошептал он. – А ты всегда будешь любить меня? – голос его дрожал.
– Всегда. – Он осторожно поцеловал её в губы и осторожно отстранил.
– Ещё один смертельный номер. Алле-гоп, – сказал он, срывая с бедер полотенце и оставаясь в плавках. Айн, цвай, драй, – сказал он, сжав зубами кончик полотенца, другой рукой ловко и незаметно для Натальи разлил вино в бокалы.
– Прошу, мадемуазель, – протянул он ей бокал. – За любовь? – вопросительно взглянул ей в глаза.
– За любовь! – тихо отозвалась Наталья.
– Ты сегодня такая нежная и… красивая, – сказал Олег, не отводя глаз.
– Да-а? – переспросила Наталья, не найдя что сказать от нахлынувших чувств.
– Я хочу выпить за… нас, – донеслись до неё долгожданные слова, вернее, не слова, а то, что было за словами.
Тело будто онемело. Медленно-медленно приближались к ней лицо Олега, его глаза, губы. Обнимая её, он осторожно взял у неё из рук бокал и поставил на стол.
А потом он уснул. Просто, как засыпают младенцы, насосавшись молока, и спал, так же тихо, как младенец. А она лежала и плакала… Тихо, почти без слёз. Боялась, что к утру будут опухшие глаза, а ведь завтра им ещё ехать в клинику. Не боясь разбудить Олега, закурила сигарету прямо в постели. Он застонал во сне, и рука его случайно упала ей на живот. Рука была тёплая и тяжёлая. Она тихонько убрала её. Всё в нём было чужое, даже его рука, которой она так любовалась несколько часов назад. Он обманул её – он её НЕ любит! Его не было с ней. Его вообще нигде не было! И зачем нужен был весь этот обман? «Миленький ты мой, возьми меня с собой, там, в краю далеком, буду тебе чужой…», –мысленно пропела она. Чужая… она ему чужая, и она ему не нужна.
В ней проснулась жалость к себе и злость на кого-то, только не на Олега – что с него взять ? – и не на Танечку. Танечку она теперь поняла, с ней было то же самое. Она курила и ждала, когда злость осядет в душе, но злость не проходила.
Сколько ещё женщин поплачет из-за этого пай-мальчика со страдающим лицом? И что же они получат за любовь? Портрет с натюрмортом? Спасибо, дорогой! Нет, всё же она злилась именно на Олега. Откуда только он взялся на её голову?!
Наталья зло затушила сигарету. Спит, как ангел. Да и виноват ли он в том, что не умеет любить? Господи, почему всё так? Неужели счастье – такая недоступная вещь в этом мире? Пусть едет в эту клинику. Может быть, там его научат любить. Но ведь было же, было, всё было у них двоих.Или только казалось?
Неожиданно мысли её перекинулись на работу, на картины…Мелькнула догадка. Она поняла, постигла, наконец, то, что искала в биографии художника и его картинах. Порывшись в сумочке, достала блокнот и ручку. Она больше не обращала внимания на спящего Олега, пис'aла, пис'aла…
Олег всегда мог просыпаться без будильника. Пока он брился и умывался, Наталья хлопотала на кухне. Была молчалива и деловита. Он догадался: она специально встала раньше… Кто разберёт этих женщин! Только ночью она была полностью в его власти. Да полно! Никогда она не была в его власти, это он опять попал под её влияние. Возникло откуда-то раздражение: вечно она заставляет его плясать под свою дудку. Может быть, права мама, вовсе она не любит его, а ведёт как слепого котенка. Нужен ли ему этот эксперимент, засомневался он опять. Но что же делать?
– Поторопись, – позвала Наталья. – Добираться долго. Смотри, какая погода. Наталья была удивительно спокойная и чужая. – Туманище! – выглянул он в окно. Ничего не видно, – удивился Олег. – Но ты ведь не из-за погоды такая?
– Какая? – безразлично переспросила Наталья.
– Наташ, ну чего ты? – попытался восстановить отношения Олег, дотронувшись до её руки. Словно обжёгся.
– Тебе с сыром? – спросила Наталья, никак не реагируя на его прикосновение. Положила бутерброд ему на тарелку.